Ночной пасьянс
Шрифт:
– Что ж, приступим, Виталий Арсеньевич.
– Я готов, - повел тот головой.
– Какая у вас машина? Модель, номер, цвет, резина?
– Белая "Лада", ПГА 02-20, резина радиальная, 6,45 на 13.
– Пятнадцатого августа, в субботу, куда вы ездили? Вспомните.
– Никуда. Мне гаишники сказали, что кто-то был сбит пятнадцатого, пришлось поневоле вспоминать, что делал в тот день.
– Может быть, вы кому-нибудь давали свою машину?
Окпыш нахмурился. Наступила пауза.
– Давал машину приятелю, - наконец сказал он.
– Кто такой?
–
– Когда Романец сказал, что машина забарахлила?
– Накануне вечером. Он был у меня в мастерской. Тут все без трепа, я смотрел, подшипник трамблера полетел.
– Когда он возвратил вам машину?
– В тот день, ночью, около двенадцати. Я еще ругал его, где-то в битум влетел правыми колесами. А я не люблю, налипает, потом колесо бить начинает...
– Виталий Арсеньевич, мы хотели бы опечатать ваш гараж с машиной. Буквально на три дня. С вашего согласия, конечно.
– Ну, если нужно...
– С вами пока все, Виталий Арсеньевич... Прочтите, пожалуйста, подпишите тут и тут...
В обеденное время в военторговской столовой всегда полно народу, особенно шоферов - на этой улице много магазинов, складских помещений и разных контор.
Свободным оказался неудобный столик - прямо против дверей. Сквозняками втягивало с кухни и раздаточной запахи переваренной капусты и подгоревшего масла.
Щерба и Скорик взяли дежурный обед - борщ, котлеты с макаронами и кисель. Щерба сразу приступил к еде, опустив глаза в тарелку, Скорик же тщательно и брезгливо протирал бумажной салфеткой ложку и вилку, чем немало удивил Щербу, подумавшего: "С возрастом он, наверное, станет занудой и педантом... Бедная будет жена..."
– Ну что, Виктор Борисович, ваши впечатления?
– спросил Щерба, доедая борщ.
– Машину Романец брал у скульптора по вполне объяснимой причине. И поездка в Ужву естественна - к больной тетке. Но кое-что в показаниях Романца не совпадает с тем, что говорил вам сосед Ульяны Бабич - Верещак. Но нет у нас никаких доказательств, что Шиманович был в тот день в Ужве. Что мы знаем точно? Да, звонил в Ужву на квартиру Бабич. Да, занимался по просьбе вашего приятеля Голенка выяснением, не является ли Бабич наследницей. Для этого он должен был с нею встретиться. Но встретился ли? Был _н_е_к_т_о_ в доме Бабич в ту роковую субботу, чей голос якобы слышал Верещак, сидел _н_е_к_т_о_ в машине Романца, когда тот уезжал из Ужвы, Скорик отодвинул тарелку с недоеденным борщом и взглянул на Щербу.
– Несовпадениями этими в ином другом случае можно бы и пренебречь. Нормальные люди на них и внимания не обратили бы. А мы не можем. На нас давит еще и подсознательное _ж_е_л_а_н_и_е_, чтоб они имели _н_у_ж_н_ы_й нам смысл, - Щерба допивал кисель, глядя, как Скорик копается вилкой в холодных скользких макаронах.
– И не можем мы отпустить этого "некто", пока не будем знать, его фамилию, имя и отчество... Я хочу, чтоб вы поехали сегодня в Ужву. Необходимо по всей форме допросить Верещака. Главное: когда Романец приехал в Ужву; когда уехал; где - точно зафиксировать с выходом на место - Верещак видел Романца в тот
– вдруг спросил Щерба.
– Мама, - удивился Скорик.
– Вкусно?
– Очень.
– То-то я смотрю, как вы мучаетесь с макаронами и котлетой. Скорик засмеялся.
– Я позвоню в Ужвинскую прокуратуру, попрошу, чтоб вам помогли... Сегодня у нас что? Пятница?
– Щерба глянул на часы с календариком. Романца на повторный допрос я вызову на среду. В понедельник мы с вами встретимся и подобьем бабки... Мне Верещак показался мужиком обстоятельным. Есть такие люди, любят подробности и излагают их так, как они именно и запомнились, - без сомнений и фантазий...
Расставаясь, они не предполагали, что через сутки вновь встретятся за трапезой...
В субботу вечером перед ужином Щерба собрался было в подвал, чтоб взять банку огурцов. Он рылся на кухне в ящике буфета, ища ключи, когда раздался телефонный звонок.
– Михаил Михайлович!.. Добрый вечер!.. Это Виктор! Надо встретиться!
– узнал Щерба Скорика. Голос того был нетерпелив, возбужден, напорист. Необычным казалось и то, что Скорик назвал себя просто "Виктор", чего прежде не бывало, обычно, звоня, он говорил: "Это Скорик".
– Что за срочность? Вы откуда?
– спросил Щерба.
– Из дому... Есть что рассказывать!
– Как съездили в Ужву?
– Лучше не бывает!
– торжествовал голос Скорика.
– Так где и когда, Михаил Михайлович?
– настаивал Скорик.
– Можем у меня.
– Щербе никуда не хотелось выходить из дому. Поужинаем. Годится?
– Давайте!
В непосредственности этого жадного согласия Щерба уловил не бесцеремонность, а безразличие к самому ужину, желание как можно быстрее встретиться.
– Приходите к восьми. Адрес знаете? Улица Гонты восемь, квартира 4, назвал Щерба.
Весь их разговор слышала жена Щербы, сидевшая у телевизора.
– Кого это ты приглашаешь?
– встала она.
– Одного следователя.
– Как ты можешь приглашать незнакомого человека к ужину, не спросив у меня, есть ли чем кормить? Ставишь в дурацкое положение!
– Свари картошку. Селедка у нас есть еще?.. Прекрасно! Сейчас занесу огурцы. Вчера я купил кусок кооперативной ветчины... Не создавай из ерунды проблему... Можно еще открыть банку лосося...
Скорик пришел к восьми. В руках его был портфель.
"Что он, бутылку принес?" - удивился Щерба.
Но Скорик поставил портфель аккуратно в прихожей, и вслед за Щербой прошел в комнату. Лицо его было возбужденным. Он чему-то улыбался.
– Давайте прямо к столу, - сказал Щерба.
– Есть хочется. Разносолов не обещаю, но картошка у нас вкусная, селедочка неплохая, атлантическая баночная.
Они сидели вдвоем. Жена Щербы ушла в другую комнату.
– Ну что?
– спросил Щерба.