Ночной сторож
Шрифт:
Шея шерифа вытянулась, и он выкрикнул непонятный эпитет. Затем подозвал пару полицейских и указал на Томаса и Арчилла. Их бросили в грузовик вместе с остальными и повезли к границе. По пути они немного выучили испанский, и Арчилл влюбился в девушку, которая заплетала волосы в замысловатые косы и была одета во все белое. Это был первый раз, когда они встретили женщину с особой «внешностью», и они много разговаривали о ней после. О том, что она, Адольфа, отличалась от прочих. Может, дело было в том, как она держалась. Она, несомненно, была бедна, но белое платье и прическа придавали ей вид богачки. На ее отце была фетровая шляпа соломенного цвета, подтяжки и белая рубашка. Эти двое ехали в одном грузовике с ними, но выглядели словно обладатели билетов первого
37
«Скачущий гусь» – популярное название, данное серии из семи железнодорожных вагонов, построенных в 1930-х годах Южной железной дорогой Рио-Гранде и эксплуатировавшихся до начала 1950-х годов. Они были построены из полноразмерных автомобилей.
38
Сент-Джон – город в округе Ролетт, штат Северная Дакота, США.
– Привет, Арчи. Ужин готов, – сказала она.
Через месяц они уже жили вместе. Они так и не поженились. Джагги была слишком независимой и хотела, чтобы все было так, как она хочет. Когда у Арчи начался кашель, Джагги отвезла его в санаторий Сан-Хейвен, к северу от Дансита, где он и умер через год. Тогда умирать от туберкулеза было обычным делом. Многих детей из Форт-Тоттена отправили в детский санаторий в резервации Сак-энд-Фокс [39] .
Родерик.
У Томаса были друзья по ту сторону. Все больше и больше друзей. Слишком много. Иногда он разговаривал с ними. Арчилл. Да, разговаривал. А почему бы и нет? Это помогало думать, что все они переехали в другую страну. Что они живут на дальнем берегу реки, которую можно пересечь лишь один раз. Темной ночью, при свете приборной панели, он разговаривал с Арчиллом, но только в своих мыслях.
39
Сак-энд-Фокс – индейская резервация, расположенная на территории Великих равнин на Среднем Западе США, на границе двух штатов – Канзаса и Небраски.
– У твоего тезки есть работа.
– Хорошо, брат.
– И ты бы гордился своим сыном. Он здорово боксирует.
– Еще бы. Как правнук…
– Эти разговоры о смерти Кастера всегда доставляли тебе неприятности.
– Верно. Как Джагги?
– Печет пироги для чимукомаанег. Этот Барнс, учитель, каждый вечер привозит твоему сыну ужин.
– Это мог бы делать и ты.
Томас подождал. Под конец Арчилл стал не похож сам на себя. Истощенный, лишенный желаний. На белой постели. Посреди бесплодных холмов.
– Я борюсь с чем-то, идущим из Вашингтона, – проговорил он. – Я не знаю, что это, Арчи. Но оно плохое.
Дни святой Валентайн
– У вас всего три дня, – предупредил мистер Волд.
Он постучал ногами под столом. Его ботинки издавали звук, похожий на стрекот насекомого. Бетти Пай придумала называть его Кузнечиком. Это прозвище подходило ему на удивление хорошо. Патрис смотрела, как его квадратный рот и челюсть двигаются,
– Дело касается моей сестры, – пояснила она, – сэр.
Патрис, как могла, объяснила ситуацию с Верой. Она была единственным человеком в семье, который мог поехать в Миннеаполис. Она показала начальнику письмо от двоюродной сестры Бетти Пай. Он внимательно изучил его, перечитав несколько раз, и Патрис поняла, что, притворяясь, будто читает письмо, он перебирает возможности.
– Хорошо, мисс Паранто, – произнес он наконец, откладывая письмо, – эту ситуацию едва ли можно назвать болезнью. Я мог бы предоставить вам неоплачиваемый отпуск, понимаете, без гарантии, что вы сохраните работу, если вам не удастся вернуться, скажем, в течение отведенного времени.
– Сколько времени вы мне дадите?
– Не больше недели.
– Можно я подумаю об этом до завтра?
– О чем тут думать? – возразил мистер Волд. – Поезжайте, непременно поезжайте.
Он казался взволнованным ложной щедростью своей фразы и продолжал пережевывать сказанные слова даже после того, как они были произнесены.
Остаток утра Патрис работала молча, пытаясь решить, стоит ли рисковать работой. Во время обеденного перерыва она взяла свое помятое ведерко и достала оттуда вареную картошку, кусок лепешки и горсточку изюма. Иногда люди обменивали предоставляемые им правительством товары на корзины Жаанат. Патрис ценила изюм особенно высоко. Она ела его медленно, на десерт, позволяя каждой изюминке размягчиться и растаять на тыльной стороне зубов.
– Изюм!
Патрис, услышав изумленный возглас, протянула ведерко подруге, и Валентайн, жадно зачерпнув оставшийся изюм, отправила его в рот. Потом она взглянула на Патрис и заметила на ее лице смятение, прежде чем та успела его скрыть.
– Прости.
– Все в порядке.
– Но ты огорчена.
– Из-за Веры. Я боюсь брать отпуск, потому что, если не найду сестру сразу и мне придется остаться дольше установленного Волдом срока, я потеряю работу. У меня всего три дня.
– Каких три дня?
– Три дня отпуска по болезни.
– Чего?
– Отпуска по болезни.
– По болезни?
– С половинной оплатой.
– Ой, я даже не знала, что нам такой полагается.
Их перерыв закончился. Патрис допила остывший кофе, оставшийся на дне ее чашки. Вареная картошка придала ей сил, и она принялась за работу с внезапной сосредоточенностью, ставшей привычкой. Она опустила щуп, чтобы намазать каплю клея. Ее рука была твердой.
Позже, по дороге к машине, Валентайн сказала:
– Можешь забрать мои дни.
– Что ты имеешь в виду?
– Мои больничные дни. Мистер Волд сказал, что я могу отдать свои дни тебе. В этих обстоятельствах.
Патрис зарделась от облегчения, протянула руки к Валентайн и обняла ее, а затем отступила.
– Я так благодарна. Какой сюрприз!
– Знаю, – отозвалась Валентайн. – Я само противоречие.
То, что Валентайн назвала в себе это качество, заставило их обеих замолчать.
– Противоречие!
– У вас что, какая-то игра? – спросила Дорис, подходя к ним сзади.
– Нет, – ответила Валентайн, – это не игра, это про меня. Семь пятниц на неделе. То дерзкая, то милая.
– Ну и дела!
– Но ты никогда не скупишься. Всегда проявляешь щедрость, – отметила Патрис.
По дороге домой она рассказала подругам о предстоящей поездке в Миннеаполис. Она никогда раньше так далеко не путешествовала, а потому придумывала все по ходу дела.
У ее семьи не было дорожной сумки. В торговом центре был выставлен на продажу красивый клетчатый чемодан. Дорогой. Патрис купила полтора ярда холста. Потом срезала короткие ветви осины, содрала кору.