Ночной сторож
Шрифт:
– Нам понадобится мистер Джарвис, чтобы все как следует вам показать, – наконец признался он.
Поки всегда высаживался последним. Его дом был дальше других и в стороне от дороги, но Барнс настоял на том, чтобы заехать на ведущую к нему дорожку, хотя та была узкой и потом пришлось бы сдавать назад. Сначала причиной такой настойчивости было то, что он слышал о Паранто и хотел убедиться, что с Поки все в порядке. А потом он увидел Пикси. Теперь Барнс ехал по дорожке, ведущей к ее дому, потому что всегда был шанс увидеть, как Пикси рубит дрова. Пикси. О, эти глаза!
Барнс вернулся в учительскую столовую сразу после того, как еда была убрана. Он жил в «холостяцком домике», маленьком белом бунгало под тополем. Учителя и другие государственные служащие жили в двухэтажном кирпичном здании с четырьмя просторными комнатами на втором этаже и двумя – на первом, плюс общая кухня и зона отдыха в просторном цокольном этаже с небольшой комнатой для смотрителя/повара,
Джагги всегда придерживала для Барнса тарелку с ужином, полную до краев. Вот и теперь она вытащила миску с пирогом из разогретой духовки на своей любимой плите с шестью конфорками. В этой плите имелись не одна, не две, а целых три духовки с черной крапчатой эмалью внутри и противнями из нержавеющей стали. Она обошлась недешево. Ее привезли из Девилс-Лейка [22] по настоянию Джагги. Та имела влияние на суперинтенданта Тоска. Дорогая плита позволяла выпекать сразу несколько блюд и даже тушить на медленном огне ее знаменитое рагу из говядины. В первый раз она приготовила его в старинной голландской печи, еще в прошлом веке привезенной на повозке, запряженной волами. Для этого блюда она использовала целую бутыль собственноручно сделанного вина из черноплодной рябины, а также купленную у Томаса морковь, которую тот хранил всю зиму в погребе, в ящике с песком. Ей всегда удавалось найти нужные ингредиенты. Сведения об их наличии она выпытывала у всех в резервации. Что не могло не удивлять, потому что ей было совершенно чуждо обаяние.
22
Девилс-Лейк – город в округе Рэмси, Северная Дакота.
– Мясной пирог, – буркнула она и ушла наполнять ведро, чтобы протереть пол.
О боже, как он был голоден! Впрочем, Барнс хотел есть всегда. И закрытый пирог был его самым обожаемым из ее фирменных блюд. Ну, может, вторым или третьим по степени обожания. Она использовала свиное сало из Сент-Джона [23] , дающее хрустящую корочку, и закупала цыплят, доставленных через границу с Канадой из колонии гуттеритов [24] . Пембинский [25] картофель, который она выкапывала каждый год сама и припасала для особых случаев, был мелким и молодым, потому что еще стоял сентябрь. Морковь была идеально прожарена, но не размягчена. Слегка подсоленный луковый соус. Мягкие кусочки лука, сперва подрумяненного. Она щедро посыпала его занзибарским перцем. Закончив есть, он склонил голову. Джагги стала главной причиной, по которой некоторые учителя продлили контракты, а источник ее власти над суперинтендантом Тоском было нетрудно понять.
23
Сент-Джон – второй по величине город восточной канадской провинции Нью-Брансуик.
24
Гуттериты – течение в анабаптизме, которое возникло в XVI веке, названо по имени одного из первых лидеров – Якоба Гуттера. Отличительной их чертой является общность имущества.
25
Округ Пембина располагается в штате Северная Дакота.
Барнс вздохнул и поставил пустую тарелку на стойку.
– Ты превзошла саму себя.
– Хм. Есть закурить?
– Нет. На этот раз я действительно завязал.
– Я тоже.
Они оба сделали паузу, на случай, если…
– Позволь мне закончить с полом, – сказала Джагги.
Затем она выпрямилась, прищурилась, огляделась и вытащила из-под прилавка сверток. Ужин для ее сына. Она сунула его Барнсу.
Лесистая Гора уже был в спортзале. Барнс нашел его у мешка с опилками, заменяющего боксерскую грушу. Маленькие облачка пыли вылетали из мешковины каждый раз, когда Лесистая Гора наносил удар левой. Его левая рука била сильнее, хотя он был правшой. Барнс положил сверток рядом с аккуратно сложенной одеждой Лесистой Горы. Он был сыном Джагги от Арчилла Железного Медведя, индейца сиу, чей дед пропутешествовал на север вместе с Сидящим Быком, пытаясь скрыться после битвы при Литтл-Бигхорне [26] . Несколько семей остались в Канаде, некоторые
26
Битва при Литтл-Бигхорне – сражение между индейским союзом лакота – северные шайенны и Седьмым кавалерийским полком армии США, произошедшее 25–26 июня 1876 года у реки Литтл-Бигхорн в Монтане. Битва закончилась уничтожением пяти рот американского полка и гибелью его командира.
– Хорошо выглядишь, – улыбнулся Барнс, сбрасывая куртку.
Барнс взял боксерский пэд [27] , который сам сшил из старых лошадиных попон и набил опилками. Он поднял его и пустился в пляс, прыгая вправо и влево, чтобы Лесистая Гора в него попал. На пэд был нашит неровный круг из красной ткани. Барнс менял местоположение круга каждые несколько дней.
– Ты весь сжимаешься перед ударом, расслабься, – посоветовал он.
Лесистая Гора остановился и слегка подпрыгнул, его руки свободно повисли. Затем он продолжил. Предплечья Барнса начали болеть, поглощая удар за ударом по пэду. Хорошо, что он сошел с ринга еще до того, как на него взошел Лесистая Гора. Барнс был выше, но они оба принадлежали к одной весовой категории. Оба были в среднем весе, обычно не превышающем 170 фунтов [28] , хотя, пожалуй, сейчас Барнс весил больше. Он винил в этом Джагги.
27
Боксерские пэды – спортивные мобильные снаряды для ежедневных тренировок спортсменов. Надеваются на руку тренера или спарринг-партнера и позволяют отработать все виды ударов и комбинаций.
28
Примерно 77 кг.
Ноко
Томас выплыл на поверхность сна. Он слушал мышей, приятно шуршащих за штукатуркой и в камышовой крыше. Но вот до него донесся звук подъехавшей машины. Его сменил скрип повозки, которую все еще держал его отец. Роуз и девочки громко кричали и смеялись. Младенцы визжали. Томас почувствовал, что слишком полон жизненных сил. Он попытался взять себя в руки, погрузиться обратно под поверхность звуков. Он накрыл голову подушкой и исчез. В следующий раз, когда он пришел в себя, солнце было бледнее, свет наполовину иссяк, и его тело расслабилось в таком приятном оцепенении, что он казался себе пригвожденным к тонкому матрасу. Наконец он встал, вышел из старого дома и прошел в новый, на кухню. Шарло, его дочь, была бойкой жизнерадостной старшеклассницей, темные волосы каждый вечер завивались на бигуди, джинсы были закатаны до лодыжек. Клетчатая блузка, свитер, двухцветные кожаные туфли. Фи вела себя тише, ей было всего одиннадцать, и, нажимая на педаль маслобойки, она была погружена в мечты. Роуз жарила картошку с луком. Уэйд входил и выходил, нанося удары по воздуху. Считалось, что он заполняет ящик для дров.
А малыши… О, малыши всегда что-то затевали. Один слегка всхлипывал во сне, другой пытался засунуть в рот свою пухлую ножку.
У Роуз на плите стоял чайник с горячей водой. Она указала на тазик. Томас налил немного кипятка, и она добавила полный ковш холодной воды из ведра. После того как Томас умылся, он взбил в своей медной кружке для бритья пену и нанес ее на верхнюю губу. Маленькое квадратное зеркало в резной деревянной рамке принадлежало Роуз. Оно было сделано из добротного толстого стекла, хорошо посеребренного. Она привезла его с собой, когда они поженились. У Томаса на лице было около сорока жестких волосков. Он поточил бритву, тщательно сбрил их. Затем разделся до пояса, обтер тело тряпкой и отнес ее с тазиком в спальню.
Мать Роуз дремала на стуле рядом с умывальным столом. Ноко слегка похрапывала, склонив голову. Ее седая голова была обмотана коричневым платком, крошечные диски из ракушек свисали с оттянутых мочек. Скрюченные руки лежали на коленях. Во сне она вздрогнула, затем ее голова дернулась вверх, губы растянулись, и она зашипела, как кошка.
– В чем дело, мама?
– Гардипи! Он снова принялся за свое!
– Гавиин, все в порядке, это было давно, – успокоила мать Роуз.
– Он прямо там, – не унималась старуха. – Снова вломился!
– Нет, мама. Это же Томас.
Ноко подозрительно уставилась на него.
– Этот человек стар. Томас – молодой парень, – возразила она.
Роуз прикрыла рот рукой, чтобы скрыть смех.
– Эй, Ноко, ты больше не думаешь, что я молод? – усмехнулся Томас.
– Я не дура, акивензи. Ты не Томас.
Старуха сказала это твердо, с негодованием и медленно сложила худые руки на груди.
Она оставалась в таком положении, наблюдая за каждым движением Томаса. Он сел за стол.