Ночные грехи
Шрифт:
Ломэкс придал своему лицу соответствующее моменту серьезное выражение, которое несколько потускнело, когда он заметил Ханну.
— Я думал, вы ушли домой, — сказал он без обиняков.
— Кэтлин меня поймала.
— Причем в самый последний момент, — добавила медсестра.
Ломэкс шумно втянул воздух, готовый отчитать ее за такие действия.
— Прекратите, Крэйг, — отрезала Ханна. Она бросила свои вещи на кушетку в приемном покое и направилась к дверям, которые начали медленно раздвигаться.
Показалась каталка, которую сзади толкал фельдшер, другой склонился
— Держись, Майк. Доктора поставят тебя на ноги в мгновение ока.
Молодой человек на носилках застонал и попытался сесть, но фиксаторы на груди и голове удержали его. Лицо выше шейного воротника было серым и напряженным от боли. Кровь бежала по виску из глубокой раны на лбу.
— Что у нас тут, Арлис? — спросила Ханна, закатывая рукава свитера.
— Майк Чемберлен. Девятнадцать. Он немного не в себе, — ответил фельдшер. — Пульс сто двадцать. Кровяное давление девяносто на шестьдесят. Получил удар по голове и несколько переломов.
— Сознание ясное?
Ломэкс задержал ее на пути к носилкам таким осторожным движением, как будто она была стеклянная.
— Позвольте, позвольте! Я займусь им, доктор Гаррисон. Вы не дежурите сегодня. Мэвис! — кивнул он Мэвис Сэндстрём. Медсестра переглянулась с Кэтлин, выражение ее лица было невиннее, чем у карточного шулера.
Ханна прикусила язык и отступила. Не было никакого смысла начинать перепалку с Ломэксом в присутствии персонала и пациента. Вряд ли администрация одобрила бы такое действие. В любом случае она не хотела связываться с руководством. Пусть Ломэкс займется пациентом, на которого, похоже, потребуется немало времени.
— В третий процедурный кабинет, парни, — приказал Ломэкс и повел их по коридору, в то время как вторая машина «Скорой помощи» уже подъезжала к пандусу приемного отделения. — Давайте начнем c раствора Рингера внутривенно.
— Доктор Крэйг опять возомнил о себе бог знает что, — проворчала Кэтлин. — Должен же он наконец понять, что теперь вы — его босс.
— Ну, не такая уж он важная персона, — ответила Ханна спокойно. — Если мы будем игнорировать его подольше, возможно, он прекратит попытки метить территорию, и мы все тогда заживем счастливо.
— Или, может быть, у него что-то перемкнет в голове, и мы найдем его на автостоянке писающим на колеса.
Но смеяться не было времени. Грузная медсестра из второй машины «Скорой помощи» ворвалась в приемную:
— У нас полная остановка сердца. Ида Берген. Шестьдесят девять. Мы взяли ее с порезами и синяками, а когда затащили в машину — бах! Она хватается за грудь и начинает…
Остальные ее слова уже никто не слушал, так как Ханна, Кэтлин и еще одна медсестра уже действовали. Настоящий ураган разразился в отделении неотложной помощи. Отдавались и тут же, как эхо, повторялись приказы. Трещали пейджеры, вызывая дополнительный персонал. Каталка кружила из приемного отделения в холл и обратно. Гремели лотки, ящики с лекарствами, инструментами и препаратами.
— Стандартная кардиореанимация, парни, — распорядилась Ханна. — Дайте мне эндотрахеальную трубку шесть с половиной и кислородную подушку, пустим
— Есть пульс?
— Нет.
— Электрошок?
— Да.
— Кровяное давление сорок на двадцать и быстро снижается.
— Внутривенно бретилий и допамин. И адреналин.
— Черт возьми! Я не могу найти вену! Ну, детка, давай же! Иди к мамочке Кэтлин…
— Аллен, послушай легкие. Остановите стимуляцию! Энджи, разбери запись. Дыхание появилось?
— Нет… почти нет…
— Попала! — Кэтлин натянула тонкую пластиковую жилку на катетер и закрепила скотчем. Ее маленькие руки действовали быстро и уверенно. Ассистентка подала Кэтлин адреналин, и она ввела его в жилку.
— Дефибриллятор, доктор Гаррисон!
— Надо восстановить ритм сердца. Крис, продолжайте стимулировать, пока я не скажу. Аллен, заряд до 320, — Ханна схватила электроды и потерла их друг о друга, чтобы распределить гель. — Приготовиться! — Электроды против обнаженной груди женщины. — Разряд! — Удар. Тело старушки вздрогнуло на каталке.
— Ничего! Пульса нет!
— Разряд! — Она снова нажала кнопки. Взгляд на монитор, где ровная зеленая линия разделила пополам экран. — Еще раз. Разряд!
Тело женщины в конвульсиях. Прямая линия изогнулась, как кнут при щелчке, и монитор начал неустойчиво попискивать. Радость и облегчение наполнили комнату.
Они работали c Идой Берген сорок минут, вытаскивая из когтей смерти, только для того, чтоб снова потерять ее через десять минут. Они сотворили чудо во второй раз, но в третий удача отвернулась от них. Ханне пришлось сказать мужу Иды.
Рабочая одежда Эда Бергена тепло и сладко пахла коровой, парным молоком и едва уловимо — навозом. У него было то же стоическое лицо, какие она видела у многих северных фермеров, но его глаза были яркими и влажными от беспокойства, и они наполнились слезами, когда она сказала, что врачи сделали все возможное, но не смогли спасти его жену.
Она села рядом с ним и стала объяснять ему жестокие ритуалы смерти. Даже в это скорбное время надо принимать решения… и так далее… и так далее… Она говорила тихо, монотонно, как на автопилоте, оцепенев от усталости, подавленная накатившей депрессией. Как врач, она часто обманывала смерть, но смерть не позволит ей выигрывать каждый раз, а она так и не научилась, да и вряд ли когда научится, оставаться безразличной к потерям… Адреналин, который подпитывал ее в кризисной ситуации, испарился. Да, потери неизбежны. Но как она ненавидела эту часть работы!
После ухода мистера Бергена Ханна проскользнула в свой кабинет и села за стол, не включая свет, облокотив голову на руки. На сей раз боль оказалась сильнее. Возможно, потому, что она сама впервые в жизни так близко подошла к опасной черте потери. Ее брак находился в опасности. Брак Эда Бергена закончился сегодня. Сорок восемь лет совместной жизни против одного мгновения, когда машину заносит и она летит без контроля по обледенелой дороге. Это были хорошие годы? Годы любви? Станет ли он оплакивать свою жену или просто пойдет дальше?