Ночные клинки
Шрифт:
— Хорошо. Жди меня у городских ворот, как только сменится вторая вечерняя стража!
— Я иду с тобой, — ровно, без малейшего удивления отозвался Хашдад, когда Конан, ругаясь и плюяясь, словно устыдившись собственного благородного поступка, объявил своему спутнику, что отправляется в Энглас охотиться за леопардами-оборотнями.
— Да зачем тебе это? — пытался переубедить его Конан. — Сожрут тебя там, вот и все. А кто тогда выполнит слово, данное Тару, Плененному Богу? Клепсидра-то по-прежнему здесь!
— Ничего со мной не случится, —
— За эту работу мне пока еще не платили, — отшутился Конан. — А вот за оборотней — да, и преизрядно!
— Зачем тебе золото, Конан, если мы идем сражаться с тварями Ночных Клинков?
— Золото всегда золото. Ты отказался от всего мирского, а я, знаешь ли, пока еще нет. Ладно! Раз ты тоже идешь — собирайся! Времени осталось всего ничего.
Провожать Конана, Хашдада и волшебника Неана опять высыпал весь город, как и в день их возвращения после победы на Эврарских холмах. Эмирской страже пришлось приложить немало усилий, расчищая дорогу.
Тракт от Маранга на юг был далеко не столько же широк и наезжен, что другие, ведущие на север и запад. Однако сейчас забит он был до отказа — сплошным потоком шли напуганные жители Энгласа и его окрестностей. Судя по передававшимся из уст в уста вестях о целиком растерзанных деревнях, оборотни уже выполнили одну из задач — людей охватила паника, никто и не помышлял о сопротивлении. Все спешили спасти свои собственные жизни.
Путь до Энгласа занял два дня. Хозяин постоялого двора, где остановились Конан, Неан и Хашдад, уже заканчивал паковать последние узлы.
— Да, снимаемся, — кивнул он в ответ на немой вопрос чародея.
— А что же нам делать-то, господин хороший? Только на вас вся и надежда. А пока — пока за стенами Маранга отсидимся! У меня там родня… А то слыхали ли — в полудне ходьбы хутор весь вырезали! Людей сожрали, даже костей не осталось.
Энглас встретил путников зияющими провалами пустых окон. В нем осталась едва ли десятая часть жителей; все, кто мог — бежали. Не покинули город лишь те, кого нигде не ждали, да те, кто решил, несмотря ни на что, сражаться до последнего. Таких, увы, не набралось и полусотни, что дало Конану повод вновь презрительно процедить сквозь зубы:
— Южане, одно слово… Энглас оказался маленьким и пыльным городком. Здесь пустыня ближе всего подступала к берегу океана, и ее горячее, знойное дыхание вовсю спорило с влажными ветрами морей. Каменными в городке были только внешние стены — похоже, обитатели Энгласа ни о чем больше и не заботились, кроме как о них. Дома в городке стояли в забросе — даже дома богатых, по местным понятиям, торговцев.
Формально Энглас был независимым торговым городом, однако вся власть в нем давно уже перешла в руки присылаемого Марангским эмиром судьи. Судья оказался мужественным человеком — отправив семью, сам он уехать отказался.
Он встретил путников на главной площади городка — пыльной площадке длиной шагов семьдесят и шириной примерно сорок. Маленький худощавый человек, не достававший Конану макушкой
— Пресветлый эмир, да продлятся вечно его дни, прислал мне весть с голубиной почтой, — он церемонно поклонился гостям. — Думаю, вас уже тошнит от высоких слов — поэтому пройдемте в дом, я постараюсь угостить вас с дороги и расскажу все, что знаю о нападениях леопардов-оборотней.
Судья оказался гостеприимным хозяином и толковым правителем. Из немногих местных смельчаков он создал нечто вроде дозорных отрядов, прочесывавших окрестности. Благодаря этому в Энгласе знали все — или почти все — о нападениях чудовищ.
Конан склонился над картой, испещренной разноцветными точками.
— Это что такое?
— Позвольте, я поясню, о, доблестный победитель Тлессины. Оборотни шли с юга — от скалистой цепи Ар-Наммор, издавна разделявшей наши земли и владения Ночных Клинков — точнее, мы лишь недавно узнали, что их следует называть именно так. Всего чудовищ пять. Три самца и две самки. Все сведения об их нападениях отмечались здесь, на этой карте. Сперва оборотни шли редкой цепью. Путь каждого из них… — судья принялся водить по карте сухим коричневатым пальцем. — Они шли от хутора к хутору, от деревни к деревне. Нападали всегда ночью, в зверином обличьи, когда они почти неуязвимы, Красные точки — это когда они уничтожали поголовно всех, кого только могли. Желтые — если кому-то удавалось спастись чисто случайно. Синие — когда звери сами щадили кого-то.
Конан присмотрелся — синие точки встречались лишь возле самых скал. Дальше шли сплошь желтые с редкими вкраплениями красных, однако ближе к Энгласу желтизна исчезла напрочь.
Киммериец кивнул. Да, все было очень понятно. Звери шли не за пищей. Они шли убивать. И они убивали, все больше и больше пьянея от пролитой крови. Нетрудно было угадать, какая участь приготовлена Энгласу и лежащим севернее землям, где все еще оставалось очень много людей.
Оборотни никогда не нападали вдвоем. Только в одиночку. Конан повернулся к судье:
— Они что, охотятся порознь?
— Пока да. Пока. Но пути их можно проследить — а если, проследив, продолжить — то они все сойдутся на Энгласе!
— То есть они станут штурмовать город? Впятером? — удивился Неан.
— Это им будет сделать достаточно легко, — бледно улыбнулся судья. — Способных носить оружие в городе осталось не более пяти десятков. Остальные — беспросветная пьянь, которой все равно, жить или помереть.
— Тогда зачем оборотням лезть в Энглас? — вступил Хашдад.
— Верно! — подхватил волшебник. — Ведь к северу добычи куда больше!
Конан мрачно усмехнулся. В отличие от остальных, он понял все сразу.
— Да потому что пославшие их отлично знали, что мы, как последние идиоты, примчимся в Энглас! Потому что они охотятся за мной — понятно? Маг Пелий уже наверняка все доложил свои новым хозяевам, порази его Кром! А я… я уже насолил им достаточно. Да и Хашдад тоже. Так что в Энгласе они будут искать меня и, прежде всего, меня — хотя и от остальных, кого найдут, тоже не откажутся.