Ночные тайны королев
Шрифт:
– Нельзя столько думать об удовольствиях, – раздраженно поучал он Иоганна. – Жизнь тяжела, и каждый должен нести свой крест, не оглядываясь по сторонам и не отвлекаясь на суетное и второстепенное.
– Я врач, – с улыбкой отвечал молодой Штруензее. – Мой труд нелегок и почти всегда сопряжен с людскими страданиями, кровью и стонами. Почему же вы корите меня за предание невиннейшим утехам? Ведь я никому не причиняю зла, когда доставляю себе приятные ощущения…
Старик не находился с ответом. Он лишь раздраженно махал рукой и бормотал еле слышно:
– Он неисправим,
В начале 1760-х годов пастор Штруензее стал дуайеном (то есть главой всех иностранных дипломатов) герцогства Шлезвиг-Гольштейн, которое подчинялось Дании, а Иоганн-Фридрих превратился в модного врача и был просто нарасхват. Его дела шли очень успешно, от пациентов отбоя не было, но при этом молодой человек успевал еще и поволочиться за дамами, пострелять оленей и уток и посидеть за карточным столом.
– Вы вскружили голову моей жене, – грозил ему, бывало, пальцем какой-нибудь престарелый барон. – Шалунишка! Поостерегитесь, ведь она так юна и неопытна.
Штруензее обворожительно и устало улыбался. Он уже знал, какое последует продолжение.
– Эх, скинуть бы мне лет этак двадцать, – кряхтел его собеседник, посмеиваясь. – Я бы вас наверняка на поединок вызвал, но нынче… Спину ломит, и в поясницу вступило. Вот здесь, здесь и здесь точно иголками колет.
– Мой помощник принесет вам мазь, которая быстро поставила на ноги самого герцога, – отвечал врач. – А завтра я и сам к вам буду. Вот только, – притворно вздыхал он, – супругу вашу вам придется куда-нибудь спрятать. Иначе я не приду. Не хочу навлекать на себя и на нее ваш гнев.
– Ох, да что вы такое говорите? – пугался старик. – Я же шутил, господин Штруензее! Обязательно заходите. Мы с баронессой всегда вам рады. – И добавлял льстиво: – Вы же настоящий кудесник!
Штруензее-старшего вся эта шумиха вокруг Иоганна безмерно раздражала. Он считал сына законченным развратником и был уверен, что его ждет не дождется адский огонь и что он позорит всю семью. После очередного альковного приключения Иоганна отец не выдержал и публично отрекся от него. Но молодой человек только засмеялся, узнав об этом, и сказал коротко:
– Отец всегда любил крайности.
И как раз в это время Рантзау пригласил медика составить ему компанию и отправиться в Копенгаген. С ними поехал еще один человек, которого звали Брандт и который знал толк в театральном деле.
В датской столице Рантзау воспользовался своими старыми связями – и очень скоро принял командование над норвежской армией (Норвегия в те времена была под датским господством). Проводив приятеля, Штруензее вступил в должность придворного медика.
Они с молодой королевой поначалу не понравились друг другу. Каролина сочла его – и не без оснований – ставленником Рантзау, к коему она относилась с подозрением и полагала своим врагом. Ну а Иоганн по достоинству оценил красоту королевы и ее живой ум, однако же его возмутил холодный прием, ему оказанный; к тому же его сердце принадлежало тогда жене некоего генерала. Впрочем, сей роман оказался недолгим…
Датский
– Я намерен развлекаться, – откровенно объяснил он Каролине, когда та приличия ради предложила составить ему компанию в этой поездке. – Женщин у меня будет в избытке, так что вы мне ни к чему.
«Господи, какой глупец и какой грубиян!» – вздохнула про себя королева. Она уже не обижалась на мужа: надоело, да и бессмысленно – все равно Кристиан не замечал ни ее надутого вида, ни покрасневших глаз.
Пожалуй, Каролина была даже рада, что супруг уехал. Она недавно родила сына, и ей не слишком-то хотелось возить малютку Фредерика по чужим странам. Королева перебралась в замок Фредериксборг, предоставив канцлеру Бернсторффу (человеку вполне надежному, хотя и записному интригану) управлять государством и… присматривать за Юлией-Марией. После того как у Каролины родился наследник, свекровь окончательно ее возненавидела и уже почти не скрывала своей злобы.
Во Фредериксборге Каролина-Матильда целиком посвятила себя малышу. В редкие же свободные минуты она пыталась изучать датский язык, чтобы без толмача понимать своих подданных. (Дело в том, что при дворе изъяснялись либо по-французски, либо по-немецки.) Дни текли тихо, размеренно, и один походил на другой.
Но четырнадцатого января 1769 года все вдруг резко изменилось. В этот день Кристиан VII со свитой воротился из путешествия. Королева, несколько страшась встречи с мужем после долгой разлуки, нерешительно подошла к нему и присела в почтительном реверансе. И тут случилось невероятное. Со словами: «Вы не представляете, как я скучал без вас, любовь моя!» Кристиан прижал жену к сердцу и поцеловал. А потом он взял ее за руку и не отпускал до самого вечера, когда настала наконец пора отправляться в опочивальню. На ложе король был неутомим и утром заявил изумленной Каролине:
– Отныне у нас начинается медовый месяц. Вы ведь довольны, правда?
Король прогнал прочь всех своих прежних товарищей. Были забыты все давешние забавы, удалены от двора любовницы и фавориты. В больном мозгу Кристиана что-то переменилось. Теперь он и часа не мог обойтись без Каролины – и без Штруензее, чьим советам следовал безоговорочно.
Медик же набрался во Франции, где уже подходило к концу правление Людовика XVI и назревала революция, совершенно новых идей. Он загорелся мечтой провести в Дании всяческие преобразования и даже начал предлагать королю планы реформ – но только исподволь, чтобы Кристиан считал, что додумался до них сам.
Каролина относилась ко всему, что исходило от придворного врача, с прежней подозрительностью. Она думала, что Штруензее – обыкновенный льстец и искатель выгод. Втерся, мол, в доверие к слабоумному королю и вертит им как хочет.
Но однажды Каролина серьезно занемогла. Разумеется, до смерти испуганный король настоял на том, чтобы лечил ее Штруензее. И больная оценила и его заботливость, и ум, и образованность, и… красоту. Иоганн был так не похож на ее мужа – этого большого беспомощного ребенка!..