Нокаут
Шрифт:
Позеленевший от ночных переживаний, «писатель» заявил старому проводнику за завтраком:
— Езжай, отец, назад. Сам теперь доберусь. Дорогу знаю. И продукты сэкономим. Мне еще с недельку странствовать.
И Султанходжа Мирахматов, сдерживая радость, уехал.
«Викинг» продолжал путешествие. Ему хотелось уйти из заповедника, бежать куда глаза глядят. К вечеру, одолев еще один перевал, Фрэнк спустился в низину; его глазам открылась полянка, у края которой дрожало красное пламя костра. Навстречу Стенли спешил человек в непромокаемой куртке с откинутым капюшоном.
— Вот
Фрэнк сидел у костра, пил чай и спирт, ел жареную маринку, улыбался, шутил и думал: «Ликвидировать этого юнца Назарматова?.. Рискованно. К чему?.. Как к чему? Он же меня видел!.. Ну, и что с того? Ведь я писатель всего лишь! Но… А вдруг за ним не сегодня-завтра приедут?..»
Сомнения разрешил сам Назарматов. Он сказал с сожалением:
— Очень жаль оставлять вас в одиночестве. Очень жаль!
— ?!
— Видите ли, Виталий Анатольевич, — отвечал геолог на немой вопрос. — Сегодня ночью за мной прилетит вертолет.
— Вертолет!!!— вскричал Фрэнк, вскакивая с травы.
— Удивляетесь? Да-да, вертолет. Самый настоящий. Прошли времена, когда нашему брату приходилось неделями пробираться по горным кручам. В три часа ночи пожалует. Наш начальник хронометру подобен. Дал мне ровно неделю… Чего это вы так смотрите?
Назарматов улыбнулся до ушей и продолжал:
— А я, между прочим, не на щите, а со щитом возвращаюсь. Говорил, есть здесь свинец. Искали — не нашли. А я все же остался на недельку. Явлюсь к нашему аксакалу и рюкзак с образцами — на стол. Впечатление. Недаром я здесь вырос. Мальчишкой по горам лазил.
Слушая Назарматова, Стенли кивал головой: «Вертолет! Вертолет! Вертолет!»
Спать легли в землянке. Восточное гостеприимство молодого геолога не знало границ, он даже уступил «писателю» свой спальный мешок и теперь ежился под тонким байковым одеялом. Спать ни тому, ни другому не хотелось, разговаривать тоже. Геолог предвкушал триумф. Мечтал о триумфе и Фрэнк. Лежали молча. В третьем часу ночи Назарматов поднялся и, завернувшись в одеяло, направился к выходу.
— Куда вы? — привскочил Стенли, подозрительно глядя в спину геологу.
— Костер разжечь. Вертолетчикам ориентир соорудить.
— Постойте-ка. С вами пойду, помогу. Я, пожалуй, тоже улечу, не проживу один в землянке — волком взвою.
Назарматов и Фрэнк вышли наружу. Близко, казалось, над самой головой подрагивали отборные звезды, их словно знобило от ночного холода. Воздух, студеный и вкусный, как ключевая вода, вливался в легкие. Стенли чудилось, будто бы он и не дышит вовсе, а пьет эликсир жизни, чуточку пьянящий, веселящий душу.
Они быстро собрали сухие ветки, валежник. К небу взметнулся длинный язык пламени.
— Совсем как на партизанском аэродроме, — задумчиво сказал Назарматов. — Только там несколько костров зажигали. Я ведь два года партизанил… Хорошее было время. Хорошее и грозное.
Молодой геолог вздохнул. И
— Сколько же вам лет, что вы успели попартизанить? — рассеянно спросил Фрэнк. Голова его была занята совсем другим: «Как поступить с этим… Назарматовым?» — мысль походила на навязчивую идею.
— Я подростком попал в отряд. Поехал с отцом летом в Брянск. Друг там у отца. Поехал и застрял…
Геолог не договорил, взмахнул руками и повалился лицом в траву. «Викинг» откинул далеко в сторону камень, тяжело дыша, сбегал к землянке, принес веревку, опутал ею Назарматова, сунул ему в рот носовой платок. Фрэнк злился на самого себя. Удар оказался неверным, сорвалась рука. Более того, она отказалась ударить вторично. «Баба! — ругал себя Стенли. — Истеричка!» Он взвалил на плечо жертву, отнес ее в сторону, бросил в кустарник, остановился прислушиваясь. Издалека доносился рокот мотора. Немного погодя в небе показались огоньки. Пилот заметил костер, вертолет пошел на снижение.
Машина с ревом устремилась к земле, в темном небе светился алюминиевым блеском огромный винт, он нес с собой грохот и ураган. Вертолет плавно коснулся травы. Из кабины вылезли двое в скрипучих кожаных куртках. Фрэнк устремился навстречу.
— Ага! Вот он, новый Робинзон, держи его! — добродушно воскликнула одна куртка.
— Хватай монаха-отшельника! — отозвалась другая. «Викинг» выжал из себя смешок, приблизился к летчикам, крепко пожал им руки.
— Что за черт! — воскликнул вдруг пилот, зажигая карманный фонарик. — Никак мы адресом ошиблись? Мы к Назарматову…
— Он уехал верхом, — пояснил Фрэнк. — Придется другого Робинзона вывозить.
В ночной тишине раздался крик:
— Держите его-о-о! Это преступник!!— Назарматов, видимо, очнулся и ухитрился освободиться от кляпа.
Летчики прислушались.
— Кто это?
«Викинг» молча ударил одного ногой в пах, бросился на другого. Противник оказался крепким, но он был ошеломлен внезапным нападением, а Стенли хватался за жизнь. Удар головой в подбородок — и пилот покатился по траве.
«Викинг» бросился к вертолету. Щелкнул пистолетный выстрел, другой, третий — это, превозмогая боль, стрелял первый пилот. Фрэнку обожгло левую руку. Взревел мотор. Напрягая последние силы, пилот полз к вздрагивающей машине. «Викингу» стало страшно. «Этот пилот из тех парней, что, не задумываясь, уцепятся за шасси, полетят хоть к черту на рога! — подумал он и, скривившись от боли, потянул ручку вертикального управления.
Вертолет взвился в черное звездное небо.
Час свободного парения в воздухе — и Стенли преобразился. Вернулось чувство уверенности, в душе ощутился какой-то крайне нужный стерженек, на котором держался весь «Викинг». А как давно не было этого таинственного стерженька! Вот и простреленная рука перестала донимать злой и горячей болью. Он, правда, ее перевязал, но не поэтому утихла боль. Вернулись к Фрэнку и нахальство, и давно утраченное чувство юмора.
Вертолет мчался к границе, до нее оставалось, каких-нибудь сорок-пятьдесят километров.