Нокдаун 1941. Почему Сталин "проспал" удар?

Солонин Марк Семенович

Наконец, необходимо назвать еще одного участника власовского движения, убежденного в неизбежности нападения СССР на Германию, — но не в 1941-м, а весной 1942 г. В мае — июне 1941 г. полковник М. А. Меандров[144] занимал должность заместителя начальника штаба 6-й армии (I формирования), управление которой находилось во Львове (КОВО). Свою версию событий Меандров изложил в конце ноября 1945 г., будучи в американском лагере военнопленных № 26 в Ландсхуте (Бавария). Подробности частного разговора Меандрова с двумя пленными офицерами вермахта записал в своем дневнике участник Белого движения, генерал-майор С. К. Бородин, тоже служивший в 1945 году во власовской армии. Только благодаря записям Бородина, сохранилась оценка Меандрова.

«20. 11.[1945. — К. А]. Сегодня вечером мы[145] устроили маленький

ужин с немцами.[146] Был говорящий по-русски полковник Генерального штаба Лебели и майор Меле. Сделали тюрю с мясными консервами, которые дал Ассберг, и бисквиты и кофе на второе. Тарелками служили крышки от котелков. Просидели от 7 до половины десятого вечера. Полковник Лебель[147] хотел выяснить, были ли в действительности основания к принятому Гитлером решению напасть на СССР раньше, чем нападет СССР. Генерал Меандров, как бывший начальник штаба корпуса[148] в Киевском военном округе, привел много данных, свидетельствовавших о том, что к весне 1942 г. СССР был бы готов к вступлению в войну. Нападение СССР на Германию было неизбежно, и поэтому у Германии были действительные основания напасть первой. Генерал Ассберг говорил, что Германии не следовало бы в 1941 году нападать на СССР, а до 1942 г. следовало бы разгромить Англию. Однако полковник Лебель утверждал, что Германия в 1941 году была не готова к наступлению на Англию, и при этих условиях он считал, что Гитлер был прав, напав на СССР, но (говорили Лебель и Меле) Гитлер не подпер стратегию разумной политикой, не создав русского национального правительства и из пленных — русской национальной армии, а репрессивными мерами против населения и жестокостью в отношении военнопленных восстановил против Германии весь русский народ. Это привело к гибели всего дела Гитлера, к неисчислимым тяжелым последствиям для всех немцев, а также к задержке освобождения России от большевизма и к постановке большого вопроса: а что же будет дальше? В этом вопросе и в дальнейшем ходе англо-американской политики по отношению к СССР, и к коммунизму вообще, скрыта судьба человечества. СССР стремится привлечь на свою сторону всех немцев и всех китайцев. Генерал Меандров говорил: «Немцы сделают колоссальную по своим последствиям политическую ошибку, если, поддавшись льстивым планам СССР восстановления Германии, пойдут вместе с коммунизмом. Немцам следует во что бы то ни стало остаться в большинстве противниками большевизма, и лучше быть политически разъединенными, как теперь, чем превратиться в единую, но красную Германию». «Я все время об этом говорю своим товарищам», — ответил полковник Лебель, очевидно тем самым подтверждая наличие среди офицеров и генералов Генерального штаба взглядов, против которых был генерал Меандров. Семья полковника Лебель, находящаяся в советской зоне [оккупации Германии. — К.А], писала ему: «Ни в коем случае не следует стремиться после освобождения к переезду сюда. Здесь очень плохо. Лучше нас отсюда вызволить».[149]

Итак, на основании выявленных свидетельств и показаний генералов и офицеров власовской армии попытаемся составить обобщающую таблицу.

Звание, должность на 22.VI 1941, округ

Дата, место свидетельства

Внешние условия и характер свидетельства

Резюме

Корреляция с др. свидетельствами

Б. П. Георгиевский

воентехник 2 р., мл. арттехник (КОВО)

17. VI.1941,Устрики

свобода, частное письмо

концентрация войск по обе стороны границы

Меандров (?), Самутин, Самыгин

А А Власов

генерал-майор, командир 4-го мк (КОВО)

7. VIII. 1942, офлаг 83, Винница

Немецкий плен, готовность к сотрудничеству, показания Г. Хильгеру

нападение СССР на Румынию, сроков нет

Баерский, Малышкин, Меандров, Поздняков(?)

В. Г. Баерский

подполковник, нач-к штаба 31-го ск (КОВО)

7. VIII. 1942, офлаг 83, Винница

Немецкий плен, готовность к сотрудничеству, показания Г. Хильгеру

нападение СССР на Румынию, август 1941— весна 1942

Власов, Малышкин, Меандров (?), Поздняков (?)

В. Ф. Малышкин

комбриг, старший преподаватель АГТТТ (МВО)

24. I. 1943, лагерь опроса, Летцен

свобода, сотрудничество с противником, показания Г. Хильгеру

расширение границ СССР силой оружия со слов Сталина, осень 1941

Баерский, Власов, Меандров, Поздняков

Д. Е. Закутный

генерал-майор, нач-к

штаба 21-го ск (ЗОВО)

1943, Берлин

свобода, сотрудничество с противником, частный разговор

неопределенно, уклонение от обсуждения

Георгиевский (?)

Ф. И. Трухин

генерал-майор, зам. нач-ка штаба ПрибОВО

1944, Берлин

свобода, сотрудничество с противником, частный разговор

Войска округа не готовы к войне

Койда

М. А. М еандров

полковник, зам. нач-ка штаба 6-й армии (КОВО)

20. XI. 1945, американский лагерь № 26, Ландсхут

американский плен, свободное обсуждение, частный разговор

Нападение СССР на Германию, весна 1942

Баерский, Власов, Малышкин, Поздняков (?)

С. Т. Койда

подполковник, командир 735-го СП 166-й сд (СибВО)

1947–1949, р-н Мюнхена, Западная зона оккупации

свобода, письменные показания по частной просьбе

РККА к войне не готова

Трухин

М. М. Самыгин

мл. лейтенант, начхим 436-го сп 155-й сд (ЗОВО)

1950-е годы, ФРГ или Цейлон

свобода, письменные показания по частной просьбе

Концентрация войск на границе, готовность к отражению удара

Георгиевский, Самутин

В. В. Поздняков

подполковник, начхим 67-го ск (ХВО— ЗОВО)

1973, Нью-Йорк

свобода, публикация в газете

Подготовка к нападению на Германию

Баерский(?), Власов(?), Малышкин, Меандров

Л. А. Самутин

мл. лейтенант, командир транспортной роты 238-госп 186-й сд (ПрибОВО)

1977–1979,Ленинград

свобода под наблюдением, мемуары по своей инициативе

Переезд на Запад, концентрация войск, подготовка к боевым действиям

Георгиевский, Самыгин

Очевидно, что картина, которую нарисовали власовцы, вопреки мнению О. В. Вишлева, выглядит достаточно эклектичной. Во-первых, из одиннадцати свидетельств только 5 сделаны в военный период между 22 июня 1941 г. и 9 мая 1945 г. Прочие относятся к довоенному или послевоенному времени. Из показаний пяти власовцев, сделанных в годы войны, в одном случае нет указаний на подготовку к нападению на Германию (Трухин),а в другом генерал ( Закутный) дал неопределенную оценку, фактически уклонившись от обсуждения темы. Во-вторых, из пяти сообщений, явно подтверждающих готовность СССР к нападению на Румынию или Германию (Власова, Баерского, Малышкина, Меандрова, Позднякова),только три сделаны в условной зависимости немецкого плена. И все пять расходятся в оценках вероятных сроков: неопределенны (Власов, Поздняков),осень 1941-го (Малышкин),август 1941-го — весна 1942-го (Баерский),весна 1942-го (Меандров).В-третьих, каждое из приведенных сообщений коррелируется с другими. Но ни одно не коррелируется более чем с четырьмя. Некоторые из заявлений (Койды, Самыгина, Трухина)можно рассматривать в качестве противоречащих другим. Трудно обвинить в умышленном лжесвидетельстве Георгиевского, Закутного, Трухина, Меандрова, Койду и Самутина, хотя ни в одном случае нельзя исключать искренних заблуждений в оценках. Наконец, шесть свидетельств (Георгиевского, Закутного, Трухина, Койды, Самыгина, Самутина)из одиннадцати при умелой трактовке можно использовать в качестве доказательств любой версиивозможного развития событий в мае — июне 1941 г.

Единственное объяснение, которое устраняет видимые противоречия и приводит все 11 показаний к общему выводу, заключается в следующем: каждый из очевидцев в меру собственных сил и возможностей постарался честно описать свое индивидуальное видение предвоенной ситуации. Содержание и характер всех приведенных свидетельств были обусловлены не последующим сотрудничеством власовцев с противником, тем более чьим-то желанием «понравиться гитлеровцам», а служебным положением конкретных лиц в мае — июне 1941 г. Поэтому разные показания участников власовского движения о последних предвоенных месяцах остаются ценным и до сих пор малоизученным источником, характеризующим подлинные планы и намерения высшей номенклатуры ВКП(б) накануне войны с Германией. Выявление и систематизация таких важных материалов продолжаются.