Ноль часов по московскому времени. Новелла I

Норк Алекс

Спешу поблагодарить, прощаемся.

Успели на две минуты заскочить выпить в кафе у входа горячего чая. В машине, связавшись с Михалычем, получили лаконичный приказ возвращаться быстрей на Петровку. От тепла, водки и чаю нервы расслабились, замедлились мысли, и до конторы доехали почти что без разговоров.

Сразу на оперативное совещание к Мокову.

Там уже и Михалыч, лица у обоих угрюмые.

— Что ж ты, Дмитрий, прямо по пословице — «Хорошая мысля приходит опосля»! — не успели войти начал

полковник, но не злобно и тут же добавил, взглянув на Михалыча: — А мы с тобой еще хуже.

— Про девицу справки навели, товарищ полковник?

И Леша вставился:

— Мать мальчика про нее уже знает?

— Паспортные данные есть, но вряд ли настоящие. Мать взяла ее по газетному объявлению. Девица сообщила о предыдущем месте работы. Причем хитро сделали — на той же газетной полосе объявление некой торговой фирмы, у генерального директора она, дескать, няней работала, а сейчас жена с ребенком в Америку уезжают. Мамаша звонит по указанному телефону, ее, якобы, соединяют с генеральным, тот отлично характеризует… В общем — липа всё, не зарегистрирована такая фирма, телефон съемной квартиры, там съемщики уже поменялись, — полковник махнул рукой и безрадостно замолчал.

— А «кавказ»?

— Уехали из ресторана полчаса назад, — ответил Михалыч. — Никто к ним за всё время не подходил, но точно кого-то ждали, на двери посматривали. К концу начали нервничать.

Я смотрю на стенные часы: с момента ухода от нас девицы прошел один час пятьдесят пять минут — время уже тревожное.

Мой взгляд заметили остальные.

Повисла неприятная тишина.

Сейчас движение стрелок идет против нас.

Правильнее — против ребенка.

— В любой момент зам. может вызвать, — продолжить полковник не успел — заработал служебный аппарат, и по ответу стало ясно, что оно как раз и случилось.

Надо сказать, что хамский стиль «с высоких этажей — вниз», имевшийся и при социализме, с приходом демократии заметно вырос. Не потому, конечно, что в людях прибавилось хамства, а потому что исчез партийный контроль. Коммунистическая партия всегда стояла над всяким начальством, партийные комитеты существовали в каждой организации, и руководители разных уровней знали про этот хлыст, хотя он применялся совсем не часто. А теперь люди, получив свободу, решили почему-то, что она прежде всего свобода силы над слабым. В организациях, где носили погоны, такая новизна особенно нравилась. Так что зависти к Мокову мы сейчас не испытывали.

Спускаемся к себе в Отдел, Михалыч рассказывает кое-что из дополнительной информации про «кавказ». Что они бывшие крупные советские работники, мы уже знаем, но выяснилось еще, за ними коньячный бизнес — реализуют поставки этого добра из солнечной своей республики.

Леше приходит шальная мысль:

— А что если подельники девку кокнули, и поэтому с деньгами она на «кавказ» не вышла? Тогда получается, что мальчик точно у «кавказа» где-то припрятан.

Начальнику нашему не понравилось:

— Алексей,

такие деньги бы из поля зрения не выпустили. Их люди пасли бы ее там на кладбище, у них в живой силе проблем нет — родня всякая, сватья-братья…

Он говорит что-то еще, но у меня выскакивает — «брат».

Брат ведь говорил мельком о каком-то нехитром деле сына депутата из той самой республики. Парень накурился или наглотался чего-то и долбанул на светофоре две сразу машины с травмами у людей, брату удалось все «уладить» в досудебном порядке. Папа-депутат очень благодарен был. А помещение, арендуемое отцовской фирмой, тут рядом на кольце у Сухаревской.

— Сергей Михайлович, разрешите мне к брату в офис смотаться, возможно, еще какую-то информацию по «кавказу» получим. Шесть-семь минут на машине.

Шеф знает, кто моя родня.

И делать нам пока совсем нечего.

— Давай, спускайся. Сейчас дам на машину команду.

Москва всегда мчится по Садовому кольцу так, словно это критические в жизни минуты, а сержант к тому же врубает сирену.

После такой езды даже слегка пошатывает.

В офисе, слава богу, нет никого клиентов, хорошенькая девушка-секретарша — интересно, брат с ней уже «крутит»? — улыбается мне и сообщает ему по селектору.

Тот сразу почти вываливается из кабинета.

— Димка, здравствуй, вечером к вам собирался!

Он здоровее меня, всегда любил меня тискать, и многие привычки сохранил до сих пор.

— Ты пил, негодный?

— На холоде пришлось долго работать.

— И конечно, не ел! Мы на двадцать минут по соседству, — это уже секретарше.

Я получаю легкое ускорение в спину.

Тут через двадцать метров неплохой ресторанчик.

И мы уже в нем.

Швейцар с полупоклоном приветствует брата и не удерживает враждебного взгляда на мою капитанскую форму.

У многих для этого есть причины.

Местные ментовские отделения еще со второй половины 70-х стали лидерами «социалистического образа жизни» — в смысле его окончательного загнивания. И они же стали превращаться во вторую криминальную систему страны, а по мнению многих — в еще более опасную, чем первая. Центральный аппарат вначале 90-х шел по тому же пути, но пока еще со значительным отставанием, однако на всех людей в форме уже с неприязнью косили, и сейчас, от посетителей — я тоже улавливал.

Брат, всегда лучше меня знавший, что я хочу есть, быстро сделал заказ.

— Пива выпьем?.. Или крепче хочешь?

— Пива нормально. И давай я сразу начну рассказывать, а то меня в конторе могут хватиться.

— Валяй.

Я контурно изложил про похищение, про девицу и непонятное участие в этом деле кавказских людей.

— Вот по ним хотелось бы получить от тебя помощь.

— Этой публики в Москве как в лесу поганок. Фамилия?

Я назвал.

Брат, подавшись вперед, на несколько секунд замер…