Ноль три
Шрифт:
— Таня, готовы?
— Готовы! — ответила мой фельдшер.
Я достал из портфеля загашник — коробочку с особенно дефицитными лекарствами — положил в сумку, взял эту сумку, а также электрокардиограф, мы сели в наш «УАЗ», да и поехали.
Я в кабине, Таня в салоне (высоко берем, красивое звучание — салон!). Шофер Петр Васильевич был по обыкновению молчалив, меня тоже не тянуло на разговоры, Таня сразу задремала у раздвинутого окошка салона (ее девочке полтора года, она перепутала день с ночью, и Таня постоянно не высыпается,
Из-за облаков прорезалось розовое солнце, справа был залив, и видно было, что темный лед скоро треснет, но покуда был он ровный и просматривался до дальних горизонтов, дорога узкая, машине не разогнаться, и приятно и легко в такт покачиваниям погрузиться в нехитрые свои соображения.
К тому же интуитивно (и безошибочно, как правило), я угадывал, что работа будет несложной и не надо взводить свою волю в состояние готовности, потому приятно расслабиться.
И мои соображения относились как раз к новому заведующему.
Я пытался сообразить, хорош Алферов или плох, и я не находил ответа.
Все дело в том, что я задумался о нем впервые, как-то прежде он протекал мимо моего внимания. Вот полчаса назад разговаривал, а сейчас не могу его себе представить внятно. Какой-то он средненький, не запоминающийся. Не худ, это точно, но и не толст, он в том равновесии, когда еще чуть, малый толчок, и человек начнет округляться. Да, рост чуть ниже среднего, сантиметров так сто шестьдесят пять — шестьдесят семь. Что в нем приметного? А вот нос и уши. Нос такой маленький, острый, хрящистый. И уши маленькие, как пельмени, и плотно прижаты, словно для полета.
Что я знаю про Алферова? А почти ничего. Что даже и странно: когда люди работают сутками, они все друг про друга знают. И не хочешь знать, а узнаешь. Вот та с мужем поссорилась, а у той дочка заболела, а у той внезапная раздражительность — да она и не скрывает, ничего особенного, привычные обстоятельства, к следующему дежурству буду в порядке.
Расспрашивать не принято, потому что тебе и так все расскажут.
Вот Алферов, он молчун. Худо ли это? Нет, хорошо, особенно если учесть, что все как раз говоруны. И я в том числе.
Мне известно, что Алферов закончил фельдшерское училище, отслужил в армии, потом учился и работал. Пять лет назад, после института, его направили к нам. Жена — фельдшер на каком-то здравпункте. Шестилетняя дочка. Их, жену и дочку, я видел всего раз — в прошлом году был Дедом Морозом и приезжал поздравить девочку.
Одно время Алферов работал в моей смене. И странное дело — мы ни разу с ним не поговорили. Так, фраза-другая, и только по делу. Может, он просто стеснялся ввязываться в разговор со мной, все-таки разница в возрасте. А я разговоры не затевал по простой причине — Алферов меня никогда не интересовал.
Как он ведет себя на дежурстве? Ну, молчит, это понятно. Первое, что делает, приходя на работу, — включает телик и смотрит все подряд — мультяшки, «Служу Советскому Союзу», кинофильмы — все! Уедет на вызов, телик кто-нибудь выключит, Алферов приедет — сразу включает.
На работе не читает вовсе. Нет, вру, несколько раз видел у него книжку про чекистов.
С работой справляется во всяком случае больные на него ни разу не жаловались. И не было грубых проколов — до разбирательства там лечебно-контрольной комиссией или прокурором.
Когда Алферов работал в моей смене, я иногда просматривал его записи. Нормальный, средней грамотности врач. Звезд, что называется, с неба не хватает. Заранее известно, что он сделает на вызове. В каждом случае у него привычная накатанная дорожка.
Ну, что еще? Покладистый. Ни разу я не слышал, чтоб Алферов жаловался на предыдущую смену — вот они, к примеру, не сделали электрокардиограмму, не привезли больного. Тут все понятно — ты такой же, как все, сегодня ты выручил, завтра выручат тебя — это и есть товарищи по работе.
Уж я-то в таком случае обязательно возникну. Чего это они нам свою работу спихивают. Это раз. И больному каково — мало ли что могло случиться за это время. Это два. Чем, конечно же, вызываю недовольство. Но мне и положено возникать — старший смены, кардиологическая бригада. У каждого свое расписание на жизненном пути, верно ведь?
Я не помню, чтоб Алферов спорил с диспетчером. И это удивительно: когда работаешь сутками, непременно будет казаться, что тебя гоняют больше других. Ты вот только приехал, а тебя снова выпроваживают, товарищи же твои, что характерно, все в тепле да у голубого экрана. Как же не возмутиться? Денежки-то вы одни получаете!
А Алферову сунули вызов, он молча взял сумку и поехал.
И безотказный. Когда некому работать, его просят выйти в другую смену, всегда выйдет. Тут, конечно, возможность подработать, но ведь у каждого человека семья, планы, прочее. Но выйдет.
Значит, что же получается? Безотказного, надежного, средней грамотности врача назначили заведующим. Все нормально. Он, может, будет хорошим заведующим. Может, именно в этом его призвание. Если б ему было назначено стать выездным врачом, уж за пять-то лет сумел бы подняться над средним уровнем. А если не сумел, значит, не судьба. И вот теперь жизнь предоставила ему возможность сделать поворот, да какой важный.
Это все так, но отчего-то я был недоволен назначением Алферова. Скорее, это были дурные предчувствия.
Их я объяснял тем, что у меня всегда был один начальник — Лариса Павловна, и как всякий поживший человек, от внезапных перемен я жду худшего.
И напрасно, утешал себя. Нечего забегать вперед. Нужно только принять Алферова, как и советовал главврач. Втянется, вживется. А уж с людьми-то ладить он умеет. Мешать он не будет, это точно. И это главное. О! Все к лучшему! Все будет хорошо!