Non-stop – Не останавливаться
Шрифт:
– Катерина Аркадьевна, – в дверном проеме ординаторской появилось растерянное личико Анечки, акушерки родильного отделения, – Катерина Аркадьевна, вас Ольга Петровна в пятый родзал просит зайти.
Посторонние мысли, в том числе и о личном, исчезли в мгновение ока. Она подхватилась, как на пожар, и бегом ринулась в родилку. Ольга Петровна, опытный, зрелый доктор, много лет проработавшая в родильном доме, просто так звать не будет. Здание было старое, между ординаторской и непосредственно родильным отделением была небольшая площадка, ограниченная тяжелыми деревянными дверями. Толстые стены царской постройки не могли заглушить дикие, рвущие тишину крики. Ворвавшись в палату, Катерина застала расстроенную Ольгу Петровну, которая безуспешно
– Что случилось? – невозмутимо, будто ничего такого особенного не происходило, поинтересовалась Катя, присаживаясь на край кровати и положив руки на значительно увеличенный за счет беременности живот женщины. Схватки не было, но та продолжала кричать так, будто ее резали по живому.
– Она как поступила, так все время и кричит, – с плохо скрываемым раздражением произнесла Ольга. – Роды только-только в самом начале. Была пара небольших схваток, но она кричит даже тогда, когда их нет.
– Меня зовут Катерина Аркадьевна, я ответственный доктор, – как можно мягче представилась Катя и, взяв датчик кардиотокографа, начала искать сердцебиение плода. – А вас как зовут?
Ответом было громкое, душераздирающее «А-а-а-а-а-а-а-а!!!», потом перехват дыхания – и с новой силой: «А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!»
– Оксана, Оксана Николаевна она, – подсказала Анечка.
– Оксана Николаевна, – водя датчиком по животу, стараясь максимально сохранить спокойствие, тихо продолжала Катерина, – когда вы кричите, малышу не поступает кислород, а от его недостатка первым страдает его сердечко и головной мозг, тем более схваток-то нет. Зачем вы кричите?
– Схваток нет, но они же будут, и будет больно, – вдруг совершенно спокойно произнесла Оксана, – поэтому я хочу кесарево сечение, а на его головной мозг мне наплевать. Я еще молодая, мне вообще этот головняк не нужен. А-а-а-а-а-а!!!
– Хорошо, – спокойно произнесла Катя, услышав ритмичное биение, – но у вас на животе останется шрам, рубец, и послеоперационный период бывает весьма некомфортным…
– А большой рубец? – тут же прекратив ор, заинтересовалась Оксана.
– Ну, достаточный, ведь надо целого ребеночка вытащить, – и обернувшись к Ольге, Катерина с полной серьезностью добавила: – Ольга Петровна, скажите анестезиологам, чтобы разворачивали операционную, у нас сейчас планируется кесарево…
– Постойте, как вас там, Катерина Аркадьевна, ведь рубец – это некрасиво, я хочу лапароскопию. Если вопрос в деньгах, то проблем нет, мой… э-э-э… друг, ну, отец ребенка – он заплатит.
– Простите, – растерялась Катерина, – вы хотите, чтобы кесарево сечение сделали лапароскопически? Я вас правильно поняла?
– Ну да, а что тут непонятного? И быстро с этим закончим.
– Оксана Николаевна, это невозможно, кесарево сечение – это полостная операция.
– Сколько?
– Что сколько? – растерялась Катя.
– Сколько стоит ваше согласие? – холодно и совершенно серьезно спросила Оксана. – Я же вам пообещала, что вам заплатят.
– Оксана Николаевна, я вам еще раз повторяю: операция кесарево сечение была, есть и будет полостной операцией.
– Каменный век какой-то, – склочным голосом произнесла Оксана Николаевна и привычно надула губы. – В цивилизованных странах наверняка умеют это делать по-другому. Даже азиаты, китайцы или вьетнамцы, ну, эти, как их, хелперы, нет, киллеры, ну, короче, те, которые оперируют голыми руками, и потом рубцов нет.
– Хилеры, филиппинцы, – взяв себя в руки, спокойно подсказала Ольга Петровна.
– Вот-вот, они, но у вас, конечно, никто так не умеет, – скорее констатировала факт, чем задала вопрос, Оксана Николаевна.
– Нет, никто, – согласилась с ней Катерина. – И филиппинцев в нашем коллективе тоже нет.
– Ну так учиться надо, а то только и знаете деньги вымогать и ножами размахивать…
Зазвонивший в кармане
– Оля, быстро в операционную! Похоже, отслойка. Ты мне ассистируешь, – и вернувшись к лежавшей с ошарашенным видом Оксане Николаевне, уже спокойно закончила: – У нас экстренная ситуация. С вами рядом будет высококвалифицированный и очень опытный доктор. Как только мы освободимся, тут же подойдем к вам.
Обернувшись в дверях, она ободряюще улыбнулась Оксане и не вышла, а скорее вылетела из палаты. Операционная была на одном этаже с родильными залами. Быстро, почти бегом пересекая широкий коридор, Катерина на ходу резким голосом позвала юное создание, которое, скукожившись в неудобной позе за небольшим столом, в поте лица что-то активно писало:
– Александра, бросай все, потом историю допишешь. Быстро в пятый родзал, там пациентка очень нуждается в слушателях. Постарайся ей доходчиво объяснить, как себя правильно вести в родах и для чего это нужно. И ни в коем случае с ней не спорь, даже если она будет нести абсолютную чушь.
Ординатор первого года, к которой обратилась Катерина, до этого момента, прикусив от усердия нижнюю губу, старательно заполнявшая историю, тут же бросила писанину и метнулась в указанном направлении. Пожалуй, только в акушерстве тишина и спокойствие могут быть столь обманчивы. Порой ничто не предвещает бури, и она накрывает, вдруг возникнув из ниоткуда, на фоне благостного покоя, и буквально из ничего. Никто из опытных и уважающих себя врачей акушеров не сможет дать стопроцентную гарантию, что роды пройдут на ура. Первые, вторые… пятые, любые. Везде могут таиться «подводные камни» или «мины замедленного действия», и где и когда, на каком этапе они могут рвануть, одному Богу известно. В операционной стояла напряженная тишина, прерываемая отрывистыми репликами на медицинском сленге, мягким звоном хирургических инструментов, мирным гудением аппаратуры, обеспечивающей искусственную вентиляцию легких и контролирующей гемодинамические показатели пациентки. С начала операции и до момента извлечения малыша прошло чуть больше минуты. Ребенок был слишком маленьким для такого срока беременности, его тельце почти полностью помещалось на Катиной ладони, а ручки, ножки и голова беспомощно свешивались, как у тряпичной куклы. И он не дышал. Совсем не дышал. В одно мгновение была пересечена пуповина, и малыша передали детским врачам. В операционной было по-прежнему тихо, иногда звучали короткие фразы: «сушим», «зажим», «шить», «посмотрите, моча есть?», «как давление?»
– Живой, на «трубе», то есть заинтубирован, – тут же поправилась Анечка, на мгновение появившаяся в дверном проеме операционной и в мгновения ока пропавшая за ее пределами. И сразу отлегло от сердца, и стало легче, и лица просветлели. Операцию закончили красиво, кровотечение остановили и сохранили женщине возможность в будущем еще иметь детей. Оксана Николаевна, которой ординатор активно «заговаривала зубы», отвлекая ее от неприятных моментов, встречающихся во время родового процесса, справилась самостоятельно и в положенное время произвела на свет прекрасную здоровую девочку, а потом еще два часа рыдала в голос, объясняя всем, как она счастлива и какая у нее дочь необыкновенная красавица и умница, ей всего ничего от роду, а у нее уже такой осмысленный взгляд. И все этому радовались, и еще были роды, и еще операции, и опять роды. За ночь никто из бригады практически не присел, если только заполнить историю, а принесенные, завернутые у кого в фольгу, у кого в пакет бутерброды так и томились в холодильнике до утра. Когда же наступило временное затишье и была возможность выпить чай или кофе, то сил на это ни у кого не было.