Нора Робертс. "Рожденная в грехе"

Робертс Нора

Мерфи ответил не сразу, - знал, что Мэгги будет сгорать от нетерпения, пока он вытащит сигарету, повертит ее задумчиво в руках, зажжет и не спеша затянется.
– Ты так добра, Мэгги, что беспокоишься за меня. Но это моя пропасть и грохнуться в нее могу тоже только я один.

– Если ты вообразил, что я стану сидеть, сложа руки, пока ты не сваляешь дурака и не позволишь угробить себя этой никчемной игрой, то ошибаешься.

– Все это не касается тебя, Маргарет Мэри, - проговорил Роган, и гнев жены перекинулся на него.

– Не касается меня?

Еще как касается! Я знаю этого мягкотелого придурка с самого рождения, и люблю его, одному Богу известно, за что. А если бы не мы с Брианной, то этой янки сейчас не было бы здесь вообще.

– Эта самая янки - твоя, между прочим, сестра, - вставил реплику Грей.
– А значит, скорее всего, такая же дерзкая и упрямая.

Мэгги не успела огрызнуться в ответ, - Мерфи упреждающе поднял руку.
– У нее есть право так говорить. Да, это касается тебя, Мэгги, поскольку я твой друг, а она твоя сестра. Но меня это касается больше.

Стальные нотки, сквозившие в ровном голосе, смирили ее гнев, но усилили беспокойство.
– Мерфи, она скоро вернется туда, откуда приехала.

– Если только я не смогу разубедить ее.

Она пылко схватила его за руки, словно желая с подобным жестом вложить в него здравый смысл.
– Ведь ты ее совсем не знаешь.

– Нам о многом дано знать заранее, это факт.
– Он теснее переплел ее и свои пальцы, дабы усилить телесную связь.
– Я столько ждал ее, Мэгги, и вот она здесь. Все это не просто так.

В его глазах прочла она такую нерушимую уверенность, что поневоле отвела взгляд.
– Ты совсем рехнулся. Вправить тебе мозги я уже не могу.

– Не можешь, да. Даже ты.

Она только вздохнула.
– Ладно, когда ты все-таки рухнешь в свою пропасть и будешь там валяться в беспамятстве, я приду зализать твои раны. Суини, я хочу отвести Лайама домой.
– Мэгги встала, подхватывая спящего ребенка на руки.
– Даже не пытайся образумить его, - обратилась она к Грею.
– Смазливое личико напрочь затмевает мужчинам мозги.

Обернувшись, она увидела, как Шаннон вышла из уборной, и к ней уже подоспела чета Конроев. Мэгги окинула ее суровым взглядом, получила такой же в ответ и твердой походкой вышла из паба с сыном на руках.

– Едва ли хоть одна из них понимает, как много между ними общего.
– Грей наблюдал, как Шаннон уставилась на дверной проем, прежде чем ее внимание переключилось обратно на пожилую пару.

– Общее их основание столь велико, что его едва ли его меньше у каждой из них под ногами.

Грей кивнул и повернулся назад к Мерфи.
– А ты запал на это личико, да?

Более по привычке, нежели рисуясь, Мерфи наиграл мелодию.
– Не просто запал.
– Губы его скривились в усмешке, но взгляд был отстраненным и вместе с тем глубоким.
– Я очень долго ждал, чтобы это лицо увидеть, и все еще жду, чтобы видеть его вновь и вновь.

Как бы Мэгги не силилась вывести ее из себя, у нее ничего не выйдет, - размышляла Шаннон, отходя ко сну поздно вечером. Мало того, что эта женщина высылает за ней детективов, шпионит и собирает о ней сведения, так теперь еще, стоило пойти навстречу семейству Конкеннон, изо всех сил выказывая при встрече с ними дружелюбие, - теперь она обходится с ней, как с непрошеной гостьей.

Ну, нет, она пробудет здесь столько, сколько пожелает, черт возьми. Пару недель, пожалуй, хватит, прикинула Шаннон. Самое большее - три. И никто не посмеет погнать ее прочь, сопровождая холодными взглядами и уничижительными насмешками. Маргарет Мэри Конкэннон усвоит раз и навсегда, что взращенные в Америке орешки намного крепче остальных.

И фермеру ее тоже не пронять. Обаяние и привлекательная внешность - слишком слабое оружие против нее. Немало ей уже встречалось таких обаятельных и привлекательных мужчин.

Пусть даже никогда среди них и не было такого типа, как Мерфи, с его чудаческой безмятежностью во всем облике, но все это уже неважно.

Она забралась в постель, подтянула одеяло к подбородку. Воздух от дождя едва ли сделался мягче, лишь прохладнее. Но как же уютно и по-детски забавно укрыться в постели под шум дождя и глядеть, как остывает чай на ночном столике, - Брианна настояла на том, чтобы она прихватила с собой полную кружку.

Шаннон твердо решила, что завтра отправится разведывать окрестности; одолеет гордыню и возьмет машину. Достанет рисовальные принадлежности, отыщет здесь какие-нибудь развалины, заглянет в пару магазинов, - ей ли беспокоиться, рыская в одиночестве по незнакомой стране?
– где она только не бывала за время путешествий с родителями.

В одиночестве, и никак иначе, желает она побыть следующим днем, и чтобы ни одна душа не смела надзирать за ней.

Свернувшись удобнее калачиком в постели, она пустила на самотек мысли о людях, с которыми ее свела судьба.

Брианна, домоседка. Молодая мамочка, молодая жена. И деловая женщина, к тому же, - припомнила Шаннон. Умелая, талантливая. Душевная, конечно, но вечно чем-то озабочена.

Грей, ее возлюбленный янки. Легкий в общении, во всяком случае, на первый взгляд. Дружелюбный, остроумный, без ума от жены и дочери. Судя по всему, был рад сбросить с себя ярмо светской жизни, кою вел бы, оставшись в мегаполисе наедине со своей славой.

Мэгги. Гримаса наползла на лицо сама собой. Недоверчива от природы, вспыльчива, откровенна до хамства. Ужасно, но сама Шаннон ценила именно эти качества. Несомненно, - любящая жена и мать, и бесспорно, - большой талант. К тому же, подумала Шаннон, чрезмерно властная и безумно самоотверженная.

Роган. Воспитан, уравновешен; манеры привились настолько, что кажутся не менее естественными, чем те же глаза на лице. Дисциплинирован, как легко догадаться, и прозорлив. Весьма искушен и хваток, - а иначе не возглавить организацию, имеющую мировое признание. А еще, злорадно подумала Шаннон, он вынужден иметь чувство юмора и ангельское терпение, живя с Мэгги.