Нора Робертс. "Рожденная в грехе"
Шрифт:
– Ну хорошо. Эту идею я прокручивала несколько лет назад и откинула ее, признав нерациональной. Ты же сейчас пытаешься меня убедить в обратном.
Он откинулся назад и с любопытством вгляделся в нее.
– Дело в деньгах?
– Деньги у меня есть. Больше, чем необходимо. Отец умел зарабатывать, - она покачала головой.
– Нет, дело не в том. Хотя для меня и важно зарабатывать самой, испытывать удовлетворение. Безопасность, стабильность и большие задачи, - вот что мне нужно. Звучит, полагаю, противоречиво.
– Вовсе нет.
Видя, что он понимает,
– Рисунки, что я создаю по своей воле, для себя, всегда были привычкой, своего рода обязательством даже, но лишь перед собой, - ну, как бы деловая встреча, назначенная самой себе.
– И ты сомневаешься, стоит ли делать на это ставку.
– Да. Находясь здесь, я написала лучшие работы из тех, что доводилось делать в жизни. И это толкает меня в направлении, которое я никогда не рассматривала всерьез, - проговорив это, она смутилась как никогда.
– Но что будет, когда я вернусь в Нью-Йорк, Роган, когда примусь за обычный образ жизни, оставленный мною сейчас? Подписывая контракт, я бы скрепила себя обязательством перед тобой. Как я буду его исполнять, не будучи уверенной, что смогу?
– Твоя честность вступила в схватку с душевными порывами, - он положил руку на пульс.
– Это не так просто. Что, если мы угодим обоим?
– Как ты это себе представляешь?
– Контракт со "Всемирными" будет охватывать работы, выполненные тобою здесь, и те готовые, что сейчас в Нью-Йорке, с условием, - продолжил он, поигрывая карандашом, - приоритетного осмотра картин, которые ты, возможно, нарисуешь в течение ближайших двух лет. Неважно, будет ли то одна вещь, или дюжина.
– Что ж, это вполне компромисс, - тихо сказала она.
– Но ты задумывал показ. Не знаю, достаточно ли у меня картин для него, и еще устроят ли они тебя.
– Количество картин для показа может варьироваться. И я дам тебе знать, если что-то меня не устроит.
Их взгляды встретились.
– Я в этом уверена.
Чуть позже, когда он уехал, Шаннон медленно побрела к себе наверх. Роган вручил ей серьезный повод к размышлению. Каким-то образом ему удалось открыть перед нею одну дверь, не вынуждая закрывать другую. Можно было принять его условия и вернуться к привычному для нее жизненному ритму.
А еще ей показалось странным и смутило, как никогда, сожаление о том, что он не загнал ее в угол настолько, чтобы она была вынуждена сделать четкий, осознанный выбор.
Однако, времени на раздумья не оставалось, особенно, если хотелось прогуляться по городу до фотосессии. Фотосессия, хихикнула она тихонько. Подумать только.
Смахнув улыбку, бодро постучала в дверь спальни Мэгги.
– Мэгги, Роган велел разбудить тебя, - ответа не последовало, Шаннон сделала недоуменное лицо и стукнула вновь.
– Десятый час, Маргарет Мэри. Даже беременные женщины должны как-то уже подниматься с постели.
Потеряв терпение, она крутанула ручку и приоткрыла дверь. Увидев пустую постель, Шаннон подумала, что Мэгги одевается и попросту игнорирует ее. Она распахнула дверь шире.
Когда принялась снова звать ее, услышала из прилегающей ванной комнаты звуки, безошибочно свидетельствующие о жутком недомогании. Ни секунды не колеблясь, ринулась туда, - Мэгги рыгала над унитазом.
– Да уйди же ты, - слабо махнула она рукой, перебарывая очередной приступ тошноты.
– Нельзя, что ли, женщине блевануть в одиночку?
Шаннон молча прошла к раковине и смочила небольшое толстое полотенце в холодной воде. Мэгги была слишком озабочена, чтобы противиться, и Шаннон, слегка придержав ее за затылок, приложила полотенце к вспотевшему лбу.
– Бедняжка, - тихо молвила Шаннон, когда Мэгги обмякла у нее в руках.
– Нельзя же так начинать день. Отдохни минутку, пусть дыхание восстановится.
– Я в порядке. Иди. В порядке.
– Конечно. Стакан воды в руках можешь держать?
– не дожидаясь ответа, Шаннон отошла налить воды и, вернувшись, склонилась и поднесла Мэгги к губам.
– Ну вот, маленькими глоточками. Ощущение, наверное, будто канализационную трубу проглотила?
– Ребенок просто обязан быть святым, - плечо Шаннон было рядом, и Мэгги прислонилась к нему.
– У доктора была?
– Шаннон сняла со лба полотенце и бережно провела им по ее лицу.
– Нельзя ли что-нибудь принять?
– Была у доктора. Та еще скотина. Пару недель, сказал, и буду здорова как лошадь. Пару недель, - повторила она, прикрывая глаза.
– Я едва не прикончила его на месте.
– Никакой суд в мире, будь это женщины, не признал бы тебя виновной. Ладно, давай будем вставать. Пол холодный.
Не в силах спорить, Мэгги позволила помочь себе встать и отвести к постели.
– Не в постель. Не хочу лежать. Просто минутку посижу.
– Хорошо, - Шаннон подвела ее к стулу.
– Чаю хочешь?
– Да, - страшно довольная, что приступ кончился, Мэгги откинула голову назад и закрыла глаза.
– Хочу. Если не трудно, позвони, пожалуйста, в кухню, пускай бы они принесли чаю и тостов. Без масла. Было бы здорово.
Она сидела неподвижно, пока унималась дрожь, организм восстанавливался.
– Что ж, - сказала она, едва Шаннон положила трубку.
– Нам обоим было приятно.
– Ну, тебе-то не очень, - все еще сомневаясь, можно ли ее оставить одну, Шаннон присела на край кровати.
– Спасибо, что помогла. Очень любезно с твоей стороны.
– Когда ты меня посылала, звучало несколько иначе.
Усмешка коснулась лица Мэгги.
– Я извиняюсь. Не люблю, когда ...
– она повертела кистью, - теряю над чем-то контроль.
– Я тоже. Знаешь, я за всю жизнь только единожды напилась.
– Единожды?
– презрительная усмешка перекосила рот Мэгги.
– Ты, в чьей крови столь же Ирландии, как в Кольце Керри?
– Однако, при всем расслабляющем свойстве спиртного, есть в нем, как поняла я, по прошествии времени, и подрывное действие. Я не сумела взять над собой контроль. В итоге получила восхитительное состояние больной собаки на обочине, по дороге домой, и удивительное, волшебное утро, что наступило позже. Поэтому я решила, что целесообразно ограничить прием спиртного.