Норби
Шрифт:
Вначале он увидел телегу. Не военную повозку под зеленым верхом, а самую обычную, крестьянскую. Гривастые лошадки мирно жевали брошенное на землю сено. Чуть дальше еще телега, на ней что-то белое.
Из-за колосьев много не увидишь, и бывший гимназист решил подождать. Люди наверняка тоже есть, откуда-то справа доносились негромкие голоса.
Человек!
Он взглянул – и удивился. Вроде бы крестьянин, но почему-то с винтовкой за плечами. На рукаве – бело-красная, с красным же треугольником
Не выдержав, бывший гимназист привстал, надеясь, что в вечернем сумраке заметят не сразу. И тут же упал на землю.
Трупы! Здесь тоже трупы!..
Голые тела лежали прямо возле опушки. С того, что с краю, еще одетого, третий крестьянин (повязка!) деловито снимал сапоги. Стянув один, осмотрел со всех сторон, провел ладонью по подошве.
Доброволец Земоловский скрипнул зубами. Мародеры! Но почему повязки? Оружие почему? Мародеры – твари трусливые, об этом во всех книжках пишут.
Внезапно послышался крик. Из-за деревьев появился еще один при повязке, волоча за собой паренька в польской военной форме. Толкнул, опрокинул на землю, вскинул винтовку. Тот, что снимал сапоги, вскочил, замахал руками. Вдвоем они сорвали с паренька китель, один потянул за сапог.
Бывший гимназист встал, и, уже не прячась, вскинул карабин. У него только четыре патрона.
Ничего, хватит!
– Сволочи, сволочи, сволочи! – бормотал паренек в военной форме с нашивкой капрала. – Сволочи, какие они сволочи, холера!
Замолчал, кусая губы, а затем выкрикнул, морщась от боли:
– У нас патроны кончились! Совсем! Понимаешь, ни одного патрона, ни одного!..
Бывший гимназист не слушал, смотрел на труп. Он не ошибся – крестьянин. Пиджак и брюки грубой плотной ткани, сапоги в пыли, серая кепка. Лежит навзничь, лица не увидать, зато отверстие от пули – вот оно. Куда и целился, точно посреди спины. Ткань обгорела, а вот крови совсем немного.
– Они пана сержанта сразу же застрелили. И пана канонира. А остальных, кто драться пытался – прикладами, понимаешь? Мы вначале не поняли, думали – свои. Они же по-польски говорили!
Капрал провел ладонью по лицу и внезапно всхлипнул.
Доброволец Земоловский пожал плечами. Будто среди поляков мародера не встретишь! Заинтересовала лишь повязка с треугольником. Внутри две буквы – «GL», синим по красному.
Он не промахнулся, трое других тоже мертвы. Внезапно бывший гимназист ощутил нечто странное. Люди убиты его пулями, прицелился – и насмерть, а он ничего, совершенно ничего не чувствует! И это не первые за сегодня. И, кажется, вообще не первые.
Пальцы сжались в кулак, словно ощутив тонкий скользящий шелк. Пулей убить просто, удавкой – еще проще. Был бы узел надежный, и рука тверда.
Испугался, пальцы разжал. Экая жуть примерещилась! Откуда удавка? Он же обычный гимназист, на документе его фото!
Между тем, паренек, натянув сапог обратно, встал, попытался принять строевую стойку.
– Капрал Адам Рыхлы, Корпус пограничной стражи!
Бывший гимназист приложил пальцы к пилотке.
– Антон Земоловский, доброволец, 110-й уланский полк. Кроме тебя кто-нибудь жив?
– Там! – рука указала на одну из телег. – Пан поручник и пан подпоручник. Они их – прикладами, потом сняли форму и связали.
Что-то белое на телеге. Ясно!
Прежде чем идти, бывший гимназист снял с пояса убитого патронную сумку. На этот раз рука не дрогнула.
Одному повезло, другому нет. Пана подпоручника слишком сильно ударили по голове, пан поручник же дышал, хоть и ему досталось. Капрал явно растерялся, не зная, что делать, и бывший гимназист кивнул на флягу, что висела на поясе у одного из мародеров. Сам же прошелся по месту побоища. Одиннадцать трупов, если с паном подпоручником считать. На второй телеге – солдатская форма, сапоги и винтовки, сверху – офицерские мундиры.
У мародеров он забрал только оружие и патроны, остальным побрезговал. Один из крестьян оказался совсем мальчишкой, не его лет, младше. Пуля в затылке, рот открыт в беззвучном крике.
Подумав немного, бывший гимназист сорвал с руки убитого повязку. «GL» – что за новость?
– «Гвардия людова», – объяснил пан поручник, прикладываясь к фляге. Он был в одном белье и босиком. Досталось офицеру крепко, на лице ссадины, синяк под глазом.
Бывший гимназист изумился. Народная гвардия? Ничего себе, гвардия!
– Русским служат. Вроде вспомогательной полиции, в основном в селах, где гарнизонов нет. А чем занимаются, ты, улан, сам видишь.
Доброволец Земоловский, естественно, представился, не смолчав о своем странном, уставами не предусмотренном, звании. Офицер если и удивился, то виду не подал.
– Ближе к границе в этой «гвардии» все больше белорусы и евреи, а здесь и поляки нашлись, наши доморощенные большевички, холера! А нас еще за концлагеря проклинали!
Бывший гимназист прикинул, что мародеры не слишком похожи на красных комиссаров. Но. Разве не Ленин призывал грабить награбленное?
Капрал между тем принес недостающие части формы, и доброволец Земоловский предпочел отойти в сторону, чтобы не смущать. Что делать дальше, он уже знал. Мародеров скоро станут искать, значит, все нужное на телеги – и подальше отсюда. Переночевать в лесу, а потом. Была бы карта! Вдруг Свентокшиские горы не так далеко? Уйти к Святому Кресту, как рыцари в давнюю пору.
Солнце коснулось горизонта, и он понял, что надо спешить. Мертвые. Времени нет, их похоронят другие. У живых слишком много забот.