Норман
Шрифт:
– Может ты и прав, подумаю.
Затем я нашёл Храма:
– Храм.
– Чего?
– орк старательно выделывал учебную булаву.
– Мне кажется, надо уже стражу организовывать, ночью ладно сейшы с хасанами чутко спят. А днём, они то на сборе трав нас охраняют, то табун пасут. Гоблин ведь весь день сидит, да и сомневаюсь, что всегда смотрит. Не под силу это одному разумному.
– Завтра сделаем, сегодня дед разогнал всех.
По двору пронёсся Пушистик, со здоровой кувалдой в зубах,
– Стой, хвост оторву, - за ним бежал Кейн.
Днём котёнку, хотя какой котёнок, молодому коту, до ужаса нравилось донимать Кейна. Зато вечером, можно было наблюдать картину, когда здоровая голова Пушистика лежала на коленях бывшего раба, а он, сделанным специально гребнем, вычёсывал ему шерсть.
Пушистик, спрятался у Кассы, но Кейн смело подбежал к ним, забрал кувалду, и щёлкнул, прижавшего уши кота ладонью, по краешку уха. Касса даже глазом не повела в их сторону, видимо это у них не в первый раз.
Вспомнив, что меня ждёт отец с хасанами, для похода за глиной, начали ремонтировать печи в комнатах, я побежал к конюшне. Отец сурово посмотрел на меня, он уже запряг лошадь в телегу.
– Где носишься?
– Да так.
Закрыв за собой ворота, поехали к реке. Ехать было далеко, вернуться рассчитывали только к вечеру.
– Отец, слушай, - начал я издалека разговор, пока мимо нас проплывали, ели, - ты знаешь родителей Нейлы.
– Видел раз.
– Как думаешь живы?
– Даже не думай, никуда не поедешь.
– Да я не об этом, узнать бы, что с ними.
– Ну, это можно. Деньги будут, в посёлке в гномий банк зайдём, они за деньги найдут.
– Что и письмо передадут?
– Могут, только мы не будем передавать.
– Почему?
– Ну, представь, придут светлые, и просмотрят их ментально, узнают что письмо было. Даже если, в письме ничего внятного не написать, они найдут, покуда пришло, и начнёт верёвочка в нашу сторону распускаться. Да и родителей могут за связь с тёмными обвинить. А так они не знают, перед светлыми чисты.
– Понятно.
– Остальные не волнуются за родителей?
– Аллойя, Малик, Софья - сироты. Сайла продали в академию, он не хочет даже знать родителей.
– А Яля?
– Вот её судьбу не знаю.
– Ну ничего себе, приедем, расспроси.
– Хорошо.
Вернулись мы в начале четвёртой четверти дня. На крыльце спорили дед с Храмом, спор был ожесточённым.
– О чём спор?
– спросил отец у Кейна.
– Нас делят. Одному надо стражу расставить, второй заданий всем напридумывал важных, а разумных не хватает. О, Норман, - увидел Кейн меня, - я бы на твоём месте к ним сейчас не подходил, с твоей подачи делят?
Я кивнул.
– Тогда прячься, пока не остынут.
Я пошёл искать
Первой нашлась Нейла, она, свесив ноги с лестницы на стену, наблюдала за спором. Пересказав ей наш с отцом разговор, чем привёл её в восторг, она даже хотела чмокнуть меня в нос, по привычке, но в последний момент одумалась. Поинтересовавшись где Яля, направился в подсобные, они с Маликом, были на переборке трав. Застал я их, совсем не за переборкой. Сидя на мешках крупы в кладовой, они мило по детски, целовались. Я кашлянул. Оба вздрогнули и уставились на меня выпученными глазами.
– Ну вот, а говорила, меня дождёшься.
– Ты какой то неопределённый, между двух разобраться не можешь, если я ещё появлюсь вообще запутаешься.
– Ладно, понятно. Малик, позволишь с твоей дамой посекретничать?
Он кивнул. Но, выходя, оттащил меня за рукав:
– Не говори не кому, пожалуйста.
– Хорошо, - улыбнулся я.
– И это, не трогай Ялю.
Хотелось расхохотаться, но я сдержался:
– Пока ты с ней, обещаю, отпустишь - смотри.
Удовлетворённый разговором Малик ушёл.
– Слушай Ляля, - начал я, - а где твои родители.
Глаза девушки на удар сердца посетил испуг, но тут же ушёл, прикрывшись ехидством.
– Хочешь предложение сделать?
– Нет, Малик только что вполне серьёзно предупредил меня, чтоб я к тебе не подходил.
– Как интересно, а дуэли между вами не будет.
– Яля, я серьёзно. Где твои родители. Может, мы помочь им сможем. Светлые ведь просто так не отступятся.
– Мама умерла, когда я маленькой была.
– А папа?
– Я не знаю его, - как-то слишком быстро ответила она, при этом глаза немного забегали.
– Ну ладно, так значит так. Я ведь не пытать тебя приходил, просто спросить, у нас вроде от друг друга тайн нет. Ты вон даже голого меня видела. Не хочешь говорить, не говори.
Я повернулся и пошёл, обдумывая странности Яли, надо будет девчонок поспрашивать.
– Я не могу про него говорить, раздалось сзади.
Я вернулся.
– Почему?
Яля задумалась, когда я уже собрался уходить второй раз, устав ждать, она ответила:
– У него очень высокое положение, а я незаконнорожденная дочь. Мама действительно рано умерла. А он, вернее оплаченные люди, за мной присматривали. Светлые, до него не смогут дотянуться.
– Как же получилось, что ты оказалась у них.
– А я не была у светлых, я была в карцере академии!
– Ты хочешь сказать, что если мы не забрали бы тебя, то ты бы продолжала учиться.
– Да! Я и сейчас если вернусь смогу учиться.
– Это как? Ты же с нами, то есть с тёмными.
– Скажу, что вы меня силой забрали, и всё, меня даже не накажут, да и отец поможет.