Норманны — Русы Севера

Петухов Юрий Дмитриевич

Нет, Моисей был умным человеком из жреческой касты русов, он знал в подробностях маршрут, он специально проходил этим маршрутом за несколько лет до «исхода» (эту предварительную разведочную экспедицию он мог совершить только по заданию жрецов-волхвов и египетской администрации; будь он простым евреем-«первопроходцем» из «колена Левитова», его бы вернули назад в ошейнике и сгноили бы на каменоломнях — в Египте любили порядок, потому он простоял три тысячи лет). Моисей знал, что провести через синайские пустыни можно от силы двадцать — тридцать тысяч человек (и это с учетом того, что тогда источники были полноводней и оазисы больше). Но пустыня есть пустыня. От оазиса к оазису надо пройти десятки километров по выжженной каменистой земле, где с одной стороны бесконечная цепь голых гор, а с другой — безжизненная равнина, ведущая к Красному морю. К тому же надо сказать, по моему наблюдению, у каждого источника проживает и поныне полудикое племя довольно-таки

суровых людей. Мы знаем, что и прежде племена, даже кочевые, не уходили далеко от воды. Причем они считали себя ее хозяевами. Эти воинственные племена защищали бы свою воду до смерти, они бы не отдали ее никаким «избранным», в первом же оазисе началась бы кровавая бойня с чужаками. Но Моисей, видимо, предусмотрел и это. Как он обеспечил проход «избранного народа» — какими-то дарами местным вождям племен? или опираясь на силу стоящих там застав-гарнизонов египетской армии? Кто-то обеспечивал прохождение будущих евреев по всему долгому, тяжелому и непроходимому маршруту. Еще раз повторюсь, надо видеть эту суровую местность, чтобы иметь о ней представление. А кто кормил огромное количество переселенцев? Ведь они ушли из «плена» без возов и повозок, с легким скарбом за плечами и гоня перед собой коз и овец. А что ели козы среди голых камней? В Торе есть что-то про «манну небесную» (на праиврите «ман») — это жалкий налет на ветках тамариска, и им пропитать человека невозможно, тем более тысячи людей. Перед «исходом» исходящие взяли много золотых украшений (в долг) у местных доверчивых египтян. А наутро ушли. Они могли приобретать пищу на прихваченное и на свое золото у аборигенов Синая. Но те и сами жили впроголодь, к тому же их, вместе взятых, было значительно меньше «избранных», в пустынях не живут тысячи й миллионы, там живут десятки и сотни. Да и по Ветхому Завету, пока Моисей был на горе, евреи отлили из золота огромного «золотого тельца» — значит, они не расставались с золотом. Остается одно пропитание «переселенцев» было опять-таки на плечах египетской администрации; скорее всего, провиантом «беглецов» обеспечивали на военных заставах. Делалось это через Моисея и его людей. Тем самым учитель-пастырь приобретал все больше авторитета.

А авторитет нужен был полный и непререкаемый. Держать в подчинении двенадцать вождей двенадцати родов-«колен» с их племенами, особенно если это касается бывших кочевников-семитов, «людей смерти», пусть и гибридных, пусть и прошедших через «селекцию» и выучку в Египте, но все же семитов, практически не поддающихся организации, огосударствлению, подчинению, было чрезвычайно трудно. Здесь срабатывали только четыре фактора: многолетнее египетское «программирование» на выполнение цели; абсолютная и непреложная установка на «избранность»; абсолютное подчинение единому Богу, который не только ведет, спасает, обеспечивает полное процветание и власть надо всеми в будущем своему «избранному народу», но и карает его беспощадно и жестоко за любое неподчинение, карает так, как никого другого на свете, то есть и карает «избранно» и избирательно; абсолютное подчинение посреднику между Богом и «избранными» — то есть самому Моисею.

При таких жестких установках даже самым гордым и строптивым вождям оставалось одно — подчиняться. Но для этого подчинения надо было еще скрепить «договор с Богом», получить «заповеди-скрижали» непосредственно из рук Бога — невидимого и неизреченного для всех, кроме Моисея (да и для него тоже).

Волхв-рус Меш-Месх-Моше-Моисей обязан был довести «избранный народ» до Горы Бога. Только получив материальный знак договора-завета (скрижали), гибридные семиты могли стать «избранным народом», евреями, и после этого отправиться на «заповеданное» им место поселения в Ханаан, закрыть этот «мост» в Египет, стать «пробкой» в горле геокувшина, остановить экспансию «диких», «незамиренных» орд протосемитов и семитов в цивилизованный мир, а также распространить влияние Египта на Сурию-Русию, Палестину, Малую Азию, а в дальнейшем и на Европу.

Инструментом, которым жрецы-волхвы и фараоны Египта могли это все проделать, и были гибридные, «запрограммированные», «замиренные» (как выяснилось позже, Не до конца) евреи. Но прежде надо было обеспечить их выживание. И оно было им обеспечено.

Моисей провел «избранный народ» по всему Синаю, получил «скрижали», усмирил ропот и крамолу, он сделал все, что ему поручили и во что он верил сам. За Моисеем были тысячелетия истории и традиций цивилизации русов, за ним были два тысячелетия опыта жрецов-волхвов Древнего Египта. Духовная, интеллектуальная пропасть между ним и его паствой была бездонной. Но он сам шел по краю пропасти, рискуя жизнью при любом неверном шаге. Узнай паства о скрытых механизмах «исхода», Моисея растерзали бы на месте. Как тысячелетие спустя распяли Христа, и боготворившая его паства бросала в него камни и вопила: «распни! распни его!»

Во времена Христа индоевропейская цивилизация на Ближнем Востоке была в полнейшем упадке (вхождение римских «индоевропейских» легионов лишь усугубило ее гибель и упрочило власть

семитских образований). Но при Моисее цивилизация индоевропейцев, хотя и начала клониться к закату, но была еще в расцвете (Египет, Хеттская империя, Палестина-Ханаан-Филистина, Сурия-Русия, Ассур-Русса, Финикия-Венетия…)

Гору Синай-Хорив Моисей выбрал неслучайно. Она стоит в центре оконечности Синайского треугольника-полуострова, возвышаясь над горным разломом-долиной. Места не просто впечатляющие, но, по всей видимости, геопаранормальные. Я, как историк, этнолог, работающий с фактами, скептически отношусь к «аномально-паранормальным явлениям», вокруг которых ныне столь много всяческой суеты. Но гора Моисея (Синай, Хорив, Джебел Муса), наверное, одно из немногих на планете мест, где сходятся какие-то незримые нити, придавая этому месту ощутимую «сакральность».

Эта «сакральность» начинает ощущаться еще на подъезде, усиливается в ущелье, где стоит монастырь Святой Екатерины, и достигает пика у самой горы и на ее вершине. Во всем этом пространстве человек невольно впадает в состояние какой-то оглушенности, заторможенности (интересно было бы проверить, что находится под скальными породами Синая или в них), отрешенности. Сама по себе гора невысокая, но над ней и вокруг нее будто открывается некий незримый колодец вверх, во вселенную — человек начинает ощущать пространство над собой, то, чего нет в иных местах.

Моисей, судя по всему, знал эту «аномальность» Синая-Хорива, сам ощущал ее. Он знал, что предуготовленных к «избранничеству» надо привести именно сюда. И он их привел. Правда, пока он «общался с Богом» на вершине, его подопечные сумели развести внизу дрязги и ссоры, несмотря на всю «сакральность» места. Темперамент и менталитет бывших «людей смерти» сказывались. Моисей быстро восстановил порядок. Продемонстрировал «скрижали». Завет-договор с Богом состоялся — никакого хода назад, даже малейшей лазейки для «избранных» не оставалось: или вперед, или ужасающие господние кары, мучительная смерть, проклятие, гибель.

Беспристрастный и объективный историк-этнолог по вопросу этногенеза евреев может дать один ответ: эту общность создали египетские жрецы-волхвы и Моисей, запрограммировавшие евреев на «избранность». Без них, без «египетского плена», без «завета», заключенного Моисеем, никаких исторических «библейских» евреев не было бы. А было бы еще одно (вариант — двенадцать) племя (племен) кочевых семитов, позже арабов-христиан или арабов-мусульман. Это более чем очевидно.

Египет создал евреев и выпустил их в мир.

Но на этом этногенез евреев не закончился.

Мы недаром употребляем понятие «общность». Ибо после Египта и Синая евреи переросли понятие «племя», но они не стали ни «народностью», ни «народом», ни «нацией». Почему? Потому что они после выхода из общепротосемитского состояния, когда у них была своя земля-прародина (Аравийская степь), в состоянии «гибридных семитов»-«евреев» не обрели своей собственной земли-родины (ведь Ханаан все-таки родина ханаанеев-индоевропейцев), не обрели единой культуры и традиций (мы не имеем абсолютно никаких археологических древностей евреев 2 тыс. до н. э.; «библеистами» это объясняется запретом на изображение «идолов-кумиров», людей и т. д., но даже это не объясняет отсутствия «еврейских артефактов»), не имели и не обрели единого языка (иврит «восстановлен» по крохам в последние столетия; арамейский язык принадлежал арамеям; в рассеянии евреи говорили на диалектах немецкого — «идиш», русского и пр. языков), не имели собственной государственности (все цари Соломоны и их царства есть отражение реальных властителей типа ассирийских Салманасара-Шалмонашарру I и их реальных царств Ассура-Ашшура-Руссы, не имевших к евреям никакого отношения) и т. д. Очевидно, что для евреев написали их «древнюю историю», используя фрагменты истории индоевропейских (и других) народов Ближнего Востока. Но даже это не сделало евреев народностью или нацией. Они остались именно общностью. И в этом нет ничего уничижительного, даже напротив… Но об этом позже.

А сейчас вернемся к реальным племенам-«коленам», из которых волхвы-русы Древнего Египта создали «избранный народ» и которым волхв-рус Меш-Месх-Моше-Моисей в знак свидетельства того вручил «скрижали от Бога» в Синайской горной пустыне, там, где «вселенский колодец» нисходит на землю.

Был ли во всем этом какой-то заведомый обман в отношении самих «избранных»? Кривили ли душою ради задуманного дела Моисей и жрецы-волхвы Египта, эти самые образованные, духовно и интеллектуально развитые люди того времени, имея дело с наивными детьми природы, еще только выходящими из первобытности? Об этом и многом другом я размышлял, стоя на вершине горы Моисея в абсолютной тишине под бездонным синим небом Синая. Оно было не голубым, не серым, а насыщенно синим. Таким, что невольно напрашивалась мысль, а не «синай» ли из «сини, синего»? Но это было бы слишком явно и просто, а я, как человек, имеющий некоторое понятие о языковедении, не восприимчив к «народной этимологии». Хотя в ту же эпоху северный туманный берег Анатолии назывался Туманна, а ослепительное побережье Финикии-Ливана — Сиянна.