Норманны. Покорители Северной Атлантики
Шрифт:
Что касается прямых свидетельств о пиратстве англичан в водах Гренландии, то количество их крайне невелико, однако некоторые статьи в последующих договорах между Данией и Англией заставляют предположить, что англичане время от времени все-таки вторгались в гренландские воды.
Восемьдесят лет спустя о Гренландии вспомнила Римская церковь. Однако тут все ограничилось письмом папы Александра VI, благословившего намерение Маттиаса, избранного епископом Гардара, лично отправиться в Гренландию и вернуть заблудшие души на путь истины и вечного спасения: «Как нам сообщили, церковь в Гардаре расположена на краю света, в стране под названием Гренландия. Жители этой страны из-за нехватки хлеба, вина и масла привыкли питаться сушеной рыбой и молоком, и по этой причине, а также из-за того, что плавание туда сильно затруднено замерзающим морем, ни один корабль за последние восемьдесят лет не плавал в эти края. А если кто и собирается туда плыть, то делать это надо только в августе месяце, когда лед там тает. Говорят также, что за последние восемьдесят лет или около этого ни один епископ или священник лично не руководил гренландской паствой. И по этой причине большая часть прихожан, некогда истинно верующих, ныне — увы! — отреклась от своих обетов, данных при крещении. К тому же у жителей этой страны нет никаких христианских реликвий, за
И все же отдельные корабли доплывали до берегов Гренландии и после 1410 года, во всяком случае — до Херьольвснеса на юге Восточного поселения. Здесь в течение долгих столетий море постепенно размывало древнее норманнское погребение, и здесь же, в 1921 году, Пол Нёрлунд обнаружил могилы гренландцев, похороненных точно в такой же одежде, какую носили в Европе в XIV столетии, а также несколько более поздних образцов, типичных для второй половины XV столетия. Большинство одежд из Херьольвснеса, отмечает Нёрлунд, «можно без колебаний отнести ко второй половине XIV столетия и к периоду начала XV века». Предметы, относящиеся ко второй половине XV столетия, далеко не столь многочисленны. Нёрлунд говорит в этой связи о трех детских шапочках. «Две шапки очень простые — круглые, с плоским верхом и длинные по сторонам. Известно, что эти головные уборы были весьма популярны в XV столетии, тогда как шапки более ранних периодов отличаются большим разнообразием и у них обычно круглый или конический верх. Но если у нас и продолжают оставаться некоторые сомнения насчет датировки двух этих шапок, то существует еще и третья, относительно которой просто не может быть никаких споров. Она от 25 до 30 см высотой, скорее конической формы, круто поднимается ото лба и расширяется сзади, возле шеи. Это одна из тех высоких шапок, которые можно видеть на картинах Дирка Баута, Мемлинга и других фламандских художников. Их носили во времена Людовика XI и Карла Смелого — во второй половине XV столетия. Это делает данный головной убор очень важным документом средневековой истории Гренландии. Его обнаружение со всей очевидностью указывает на то, что еще в конце XV столетия корабли плавали из Европы в Гренландию. И это не единственное свидетельство подобного рода. Существуют также фрагменты одежды с узкими складками, сшитыми у пояса; а у одного из этих платьев к тому же V-образный ворот. Эти и многие другие детали указывают на принадлежность данной одежды ко второй половине XV столетия». «Среди других предметов, найденных во время раскопок, есть и такие, которые, скорее всего, были привезены в Гренландию в XV столетии, — нож из кухни епископа, фрагмент каменной плиты, лежавшей в основании пиршественного зала в Херьольвснесе». Но было бы неразумно строить на одном этом факте теорию регулярных визитов и постоянной торговли между Гренландией и внешним миром. Один-единственный корабль, вольно или невольно заплывший в гренландские воды, вполне мог быть ответственным за данный факт. Но, утверждая такое, мы, скорее всего, впадаем в другую крайность, и истина, вероятно, лежит где-то посередине.
Размытое морем кладбище Херьольвснеса открыло изумленным глазам датского археолога не только погребальные одеяния, но и закутанные в них скелеты, причем некоторые из них являли собою ужасную картину недоедания, уродства, болезней и ранней смерти. Эти потомки некогда высоких, сильных, полных энергии норманнов были все невысокого роста, тщедушными и болезненными людьми, с маленькими черепами. А у двух наиболее нарядно одетых женщин был искривлен позвоночник и заужены тазовые кости. Вряд ли им было по силам принести в этот кошмарный мир, в котором они влачили свое собственное жалкое существование, здоровое и жизнеспособное дитя. В своих нелепо-модных одеждах, послуживших им также и саваном, они казались патетическим символом угасающей культуры и обреченной расы.
Но они умерли христианами и были погребены по христианскому обычаю. Разумеется, мертвецы Херьольвснеса говорят только за себя, но не стоит забывать, что они представляли собой замкнутый норманнский круг на эскимосском субконтиненте. До сих пор ни в одной из могил не найдено ни малейшего следа ассимиляции с эскимосами — ни в одной из тех самых могил, которые становились все более и более мелкими по мере того, как земля на континенте оттаивала все меньше и меньше. Еще и потому говорят они только сами за себя, что другие скелеты, найденные в Эйстрибиггде и Вестрибиггде, красноречиво свидетельствуют против них. Все эти скелеты принадлежат норманнским мужчинам и женщинам, хорошо питавшимся и, хотя и страдавшим от ревматизма (а кто в средневековом мире избежал этой напасти?), но не изнуренным хроническими недугами и болезнями. Разумеется, эти останки относятся к более раннему периоду, чем те, что были найдены в Херьольвснесе. И все же вопрос о том, следует ли принимать ту мрачную интерпретацию, что была изложена выше, остается открытым. Число найденных в Херьольвснесе скелетов невелико, да и сохранились они достаточно плохо. Выводы Хансена, сделанные им после раскопок 1921 года, подвергались серьезной критике как у него на родине, так и в Норвегии. Считавшиеся маленькими черепные коробки на самом деле весьма сопоставимы с черепами обитателей Сона и Йерена, откуда произошла большая часть колонистов. Точно так же нельзя назвать бесспорными выводы Хансена относительно малого роста и тщедушности жителей Херьольвснеса. И наконец, что касается тазовых костей, легших в основу столь пессимистического прогноза относительно будущего гренландских колонистов, то они слишком фрагментарны для подобных далеко идущих выводов. Возможно, мы так никогда и не узнаем, каким образом и почему прекратило свое существование Восточное поселение. Скорее всего, это произошло около 1500 года. Видимо, колония со временем ослабевала все больше и больше, пока наконец жизнь в ней совсем не угасла, Может быть, это произошло в Херьольвснесе, но, скорее всего, в Унартоке, некогда опустошенном какой-то эпидемией (возможно, чумы), о чем свидетельствует большое количество массовых захоронений. Исходя из опыта Вестрибиггда, мы можем
Некоторые полагают, что люди из Восточного поселения переправились на Американский материк к своим соотечественникам из Западного поселения или же все они уплыли в Англию. Однако нет никаких серьезных свидетельств в пользу двух этих гипотез. Для жителей Вестрибиггда естественным прибежищем был Эйстрибиггд, а из Эйстрибиггда прямой путь вел в Исландию или Норвегию. Но смогли ли гренландцы доплыть на своих ненадежных кораблях до этих стран, погибли ли они по дороге и предпринималась ли вообще подобная попытка — это нам просто неизвестно. Археологические раскопки в Гренландии не обходятся порой без странных или, точнее сказать, причудливых находок. В 1950 году датчане раскопали в Ватнахверви развалины длинного дома, состоявшего из коровника и собственно жилого помещения в шесть или семь комнат. При доме были кухня и кладовая, а на полу кладовой стояли остатки трех деревянных бочек. Некогда их использовали для хранения молока. В одной из бочек нашли крохотные косточки почти сотни мышей — факт весьма примечательный, поскольку до этого никто и не подозревал о существовании мышей в гренландской колонии. Видимо, они забрались в бочку, когда хозяева покинули ферму, съели остатки пищи, но не смогли выбраться наружу и погибли. Неподалеку, на другой большой ферме в Ватнахверви, были найдены два небольших распятия, вырезанные из стеатита, различные предметы из железа, включая ножи, и в проходе дома — человеческие кости, в том числе и плохо сохранившийся череп. Антропологические исследования помогли установить, что кости эти принадлежали европейцу, и скорее всего норманну. Видимо, он был последним обитателем фермы и поэтому остался непогребенным. Возможно также, что именно он оставался последним живым человеком во всем поселении.
Трудно сказать, насколько мы можем доверять истории Йона Гренландца, который утверждал, что около 1540 года он заплыл на своем корабле в глубокий фьорд неподалеку от мыса Фарвель. Когда он плыл из Гамбурга в Исландию, то сбился с курса. Как на самом острове, так и на прилегающих к нему островках Йон и его товарищи видели человеческие жилища. На одном из таких островков они обнаружили многочисленные навесы, сараи и каменные здания для сушки рыбы. Здесь же они нашли «мертвого человека, лежащего на земле лицом вниз. На голове у него был капюшон, а одежда была изготовлена из грубой шерстяной ткани и тюленьих шкур. Возле него лежал нож — сильно погнутый и изношенный. Этот нож они взяли с собой «на память». Йон был прозван Гренландцем, поскольку его корабль относило к берегам этой страны по меньшей мере три раза. Здесь ли, в другом ли месте Гренландии — но где-то он лежал мертвым, последний норманнский поселенец, и железный век на острове также отошел в прошлое.
Когда в 1586 году англичанин Джон Дэвис благополучно миновал безжизненную пустошь юго-восточного побережья Гренландии и с облегчением добрался до «равнинной местности, с землей и травой» в районе западных фьордов, он не нашел там ни европейцев, ни каких-либо следов их пребывания — «не видно ничего, кроме воронов и малых пташек, таких, как жаворонки и коноплянки». Это были фьорды, относившиеся некогда к Западному поселению, но и на месте Восточного поселения было то же самое. Земля, вода и все, что было на острове, принадлежало теперь стойким и неунывающим эскимосам. Истории норманнской Гренландии пришел конец.
Глава 3
БЛАГОДАТНЫЙ ВИНЛАНД
ВТОРЖЕНИЕ И УХОД
Мы уже видели, что во время открытия норманнскими мореплавателями Исландии и Гренландии дули ветры случайностей и несчастных случаев, которые одновременно были и ветрами судьбы. В конце лета 986 года, спустя примерно месяц после того, как Эйрик Рыжий проплыл мимо Снэфелльснеса со своей гренландской армадой из 25 кораблей, эти ветры подули вновь, наполнив на этот раз паруса молодого исландца по имени Бьярни Герьольфсон. Спустя трое суток они вынесли его в южные, дотоле неизведанные регионы океана, Густой туман не позволил Бьярни понять, где именно он находится, и лишь спустя несколько дней, когда туман рассеялся, он смог определиться, ориентируясь по сторонам света. Затем он плыл еще один день, и его взору открылись поросшие лесом берега Нового Света.
В свое время этот молодой человек навлек на себя недовольство норвежцев тем, что не стал высаживаться на берег и исследовать новую землю. В наше время ему досталось уже от ученых, недовольных тем, что именно он, а не Лейф Счастливый, первым увидел Америку. Поэтому, как нам кажется, будет нелишним напомнить здесь цель его эпохального путешествия, а также его мастерство в управлении кораблем, благодаря которому он со своей командой благополучно добрался до намеченной цели. Зиму 985/86 года Бьярни провел в Норвегии. Летом с нагруженными до отказа кораблями он отплыл в Исландию, намереваясь провести следующую зиму со своим отцом. Явившись в Эйрар (то есть Эйрарбакки), расположенный неподалеку от устья реки Олфус, он услышал ошеломляющие новости о том, что Герьольф продал свое имение и отправился в Гренландию.
С согласия всей команды Бьярни отправился в необычно рискованное (без карты, компаса и точных указаний) плавание к юго-западным фьордам Гренландии. Спустя три дня, когда горы и ледники Исландии скрылись за горизонтом, Бьярни и его товарищи оказались во власти северных ветров и густого тумана. В течение нескольких дней они плыли буквально наугад. Затем туман рассеялся; определив свое местоположение по сторонам света, мореходы плыли еще один день, пока не увидели холмы и леса дотоле неведомой им земли. Команда корабля была в полном недоумении, но Бьярни — хотя он и не знал, где они были, — точно знал, где они не были. Эта земля ни в коей мере не могла быть Гренландией, а он направлялся именно в Гренландию. Слишком целеустремленный, а возможно, и слишком благоразумный, чтобы высаживаться на берег, он повернул на север и плыл вдоль побережья еще два дня. Местность там, как они обнаружили, стала совершенно плоской, но по-прежнему вся эта территория была покрыта лесами. И снова Бьярни отказался пристать к берегу и плыл с юго-западным ветром еще три дня, пока они не увидели новую землю — высокую, гористую и покрытую ледниками.