Носители духа
Шрифт:
...Размышление о временной сей юдоли — плачевной жизни, о смерти и о будущей вечной жизни. Господи, помилуй! Страшно и подумать, конца нет. Хотя здесь бывает иногда очень тяжело, все мы, бедные, кряхтим под тяжестью разных скорбей, однако они изменяются, — а там никаких перемен не будет (Письмо 38).
Ты пугаешься, какая кончина постигнет тебя; конечно, страшновато умирать, боязнь смерти свойственна всем человекам, пишет Лествичник (слово 6, О памяти смерти, 3–я глава); а отчаяние и уныние уже от врага, не слушай его внушения, прочти в «Отечнике» в конце 126–й главы изречения старцев, которых имена не дошли до нас (Письмо 44).
Большая наша ошибка, что мало думаем о переходе в другой мир, ведь эта наша жизнь в юдоли сей плачевной
Жизнь моя прошла, приблизился к переходу в другой, лучший мир, где нет печали и воздыхания. Однако страшновато умирать, ведь дело-то небывалое. Боязнь смерти у всех есть, говорит Лествичник (Слово 6, 3) (Письмо 93).
Человеческой природе свойственно бояться смерти. Смерть вошла в человеческий род не по природе, поэтому природа человеческая боится смерти и бежит от нее. Святой Максим Исповедник говорит: «Нет ничего страшнее помышления о смерти и велелепее памяти о Боге» (№ 108).
Многие говорят: «Я не боюсь смерти, готов хоть сейчас умереть» — это только пустословие, а когда почувствует приближение ее, тогда будет страх (Письмо 108).
Вообще, мы как-то легко смотрим на умирающих, а если самим придется умирать? Как тяжело переносить объемлющий страх о переходе в вечность. Жутко делается, ибо неизвестно, что нас там встретит. При этих мыслях все эти наши земные события и волнения покажутся совсем в другом свете. Мы вообще очень оземленились и воюем друг с другом из-за скоропроходящих интересов нашей земной жизни. Господи! Спаси и вразуми нас, грешных (С. 186. 2010).
В жизни все чего-то мы ждем и желаем продлить жизнь, как евангельский богач, у которого уродился урожай, а смерть стоит за плечами. Может быть, в эту же ночь и головушку скосит, ибо закон смерти неумолим (С. 335. 2010).
Совершенно сознаю, что скоро перейду в другой вечный мир. На днях ходил на кладбище, посмотрел холодную могилку, в которую скоро опустят мое бренное многосогрешившее тело, засыплют землей. Тело — из земли и в землю пойдет, а душа — от Бога и к Богу пойдет. Смерть — неумолимый закон. Весь род человеческий от Адама до Второго пришествия перейдет в другой мир, а тела, по Божьему повелению, воскреснут, и те тела, которые сжигают, тоже воскреснут, в этом я не сомневаюсь. У Бога все возможно. И этот прекрасный мир со временем уничтожится, как сказано в Святом Писании (С. 256. 2010).
Иг. Арсения:
Болезни — напоминания смерти, и надо готовиться к ней… думаю — отречением от земли, от всего, что составляет ее жизнь и сладость (С. 323).
Когда человек живёт земною жизнью, то он не может познавать, насколько дух его находится в порабощении, в зависимости от другого духа, не может этого вполне познавать потому, что у него есть воля, которою он действует, как и когда хочет. Но когда со смертью отнимется воля, тогда душа увидит, чьей власти она порабощена. Дух Божий вносит праведных в вечные обители, просвещая их, освящая, боготворя. Те же души, которые имели общение с дьяволом, будут им обладаемы. Вот потому святые отцы, зная тайну эту, руководствуют нас к истинному обетованному спасению путем не мечтательного делания, но действительного подвига душевного и телесного. Со смертью разрушится мечта. Она разрушается и при жизни, когда сном ли, болезнию ли, усталостию, разъяснением, различными искушениями ослабеет наше произволение направлять себя на добро. Видим мы в эти часы и дни немощи, что наша храмина создана была не на камени, а на песке мечтательности: не составляем хороших мыслей — и не пребывают они в уме, не сочиняем добрых
...Вы спрашивали о памяти смерти. — Хорошо иметь память смерти, но с разумом. Когда она служит к отречению, к умилению, к сокрушению духа, к смирению. Если же она производит уныние, то и самая память смерти будет вести не к спасению, а к погибели (С. 341).
...Нам и всем нужно иметь смерть перед глазами, она и есть постоянно с нами, так как день прошедший, час, минута пережитые уже умерли навсегда для нас: мы живем в смерти, ежеминутно умираем, и дела наши греховные умерщвляют нас вечною смертью. Но этот путь, в юдоли плача и смерти, еще надо проходить с верою, пока Господь Сам найдет, что плод созрел и время его собрать (С. 375).
А что может быть полезнее для души, как не память смертная? Она нас от всяких пристрастий земных освобождает, дает нам познать цену всех земных дел и больше всего помогает стремиться к будущей жизни (С. 426).
…Память [Страшного суда — сост.] имеет началом заповеди Божии, которые при постоянном деятельном обучении в них, делаются постоянным судилищем, с которого не может никуда уйти душа, тем менее забыть его. Думаю, что тогда молитва не далека будет от сердца, всегда подсудимого, всегда осужденного за свою нечистоту, за всечасные уклонения (№ 39, С. 313).
Этот страх [смерти — сост.] спасителен, когда мы живем земною жизнию, живем в страстях, в похотях плоти. Когда же жизнь наша кончается, когда мы смотрим за ее предел, то страх этот может быть для души великим искушением. Таким и сочтите его. Смотрите на предстоящий переход с верою и упованием, укрепляйте дух свой упованием на обетование Господа. Положите все свое чаяние, всю надежду на Его заслуги, на Его милосердие, на Его любовь к человеку, хотя грешному, но Ему Единому преданному. Нет у вас ничего. Мертва душа, нет памяти Божией. Но пусть будет уверенность в Его спасение. Отгоните страх и безнадежие. Не погибнет душа верующая, душа, преданная Его воле (№ 90, С. 374).
Есть в душе естественное стремление к добру. Это стремление я называю призванием Божиим, когда оно так сильно действует в некоторых душах, что удовлетворить его не может ничто земное. Этому стремлению я всегда давала большую цену, но сегодня душа моя познала, что страх охраняет ее больше и необходим он душе и при ее преуспеянии так же, как и при самом немощном состоянии ее. Приводит к страху Божию частая память смерти, частое напоминание себе, что, может быть, живешь последний день, последнюю минуту. А насаждает его в сердце благодать Божия. «Страх Твой, Господи, всади в сердца раб Твоих», — молится Святая Церковь (С. 210).
Схим. Ардалиона:
Еще в ранней молодости я стала понимать не только умом, но и внутренним глубоким чувством, что душа в час смерти разрывает все связи с земным миром, и как тяжело и трудно душе это разлучение, если в ней много пристрастных привязанностей к земным предметам. Чтобы легко было умирать, нужно прежде смерти умереть для всего, нужно уничтожить все земные пристрастия (С. 458).
Смирение