Новая любовь Розамунды
Шрифт:
— Это бывает хорошо для короля в том случае, если король придерживается правил, — добавил Патрик. — Ты долго была его любовницей?
— Всего пару месяцев, — ответила Розамунда. — И все это время меня терзал страх, что королева узнает о моем предательстве, ведь она была моей подругой, когда я девочкой состояла при дворе. Мы с Оуэном поддержали ее в те годы, когда король Генрих Седьмой все еще сомневался, достойна она быть его невесткой или нет. Он обходился с ней очень жестоко и держал впроголодь. И именно она снова пригласила меня ко двору после того, как не
— Или королю, — с горечью добавил Патрик.
— Ты ревнуешь? — удивилась Розамунда. — Тебе незачем ревновать меня, любовь моя!
— Я ревную ко всем мужчинам, что были в твоей жизни до меня, Розамунда! И к тем, что будут у тебя потом, когда я уйду из твоей жизни. Я никого не любил так, как люблю тебя, — с чувством произнес Патрик и, поднеся руку Розамунды к губам, запечатлел на ней нежный поцелуй.
— Не надо пока говорить о нашей разлуке, милый. У нас еще много времени. Я знаю это! — Розамунда нежно погладила графа по щеке. — Вы не хотели бы сбрить эту ужасную щетину, милорд? — состроив гримаску, спросила она. — В Аркобалено наверняка найдется хороший цирюльник, способный оказать эту услугу!
— Тебе не нравится моя борода? — переспросил Патрик.
— Нет! Я понимаю, что в дороге тебе было не до бритья, но сейчас…
— Нам не потребуется искать цирюльника. Дермид сделает все, что нужно. Дермид! — окликнул граф слугу, и юноша тут же явился. — Миледи угодно, чтобы я избавился от бороды, приятель. Давай-ка займемся этим не откладывая, потому как я теперь чистый и сытый и вполне готов к сиесте!
— Сию минуту, милорд! Вот только раздобуду бритву и тазик! — ответил Дермид.
— Я буду ждать тебя с нетерпением, — сказала Розамунда, поднимаясь из-за стола и вытирая губы и руки салфеткой. Одарив Патрика соблазнительной улыбкой, она медленно прошествовала к двери в спальню и закрылась там.
— Доводилось мне слышать про то, какие холодные эти англичанки, милорд, — заметил Дермид с ухмылкой. — Да только — не в обиду вам будет сказано — ничего подобного я не вижу.
— Ты уже положил глаз на Энни, — заметил граф. — Учти, Дермид, она девушка приличная, и ее хозяйка не даст тебе выйти сухим из воды, если ты ее чем-то обидишь!
— Ох, да как можно, милорд? Ни одному мужчине и в голову не придет обижать Энни! Да и она спуску не даст, если кто-то себе такое позволит! Я и правда думаю приударить за ней, ведь дома мне не приглянулась ни одна красотка.
— А она девушка что надо, эта Энни. И нарожает своему мужу здоровых деток. Ежели на то пошло, так я бы и в Англии остался ради нее.
— Если она полюбит тебя, Дермид, то не будет возражать и против того, чтобы перебраться в Гленкирк, — добавил граф. — Но впереди еще довольно времени, так что с решением можете не торопиться.
Дермид кивнул. Он ненадолго покинул гостиную, чтобы найти принадлежности для бритья, и тут же вернулся. За несколько дней пути Патрик оброс густой темной щетиной, кое-где поблескивавшей серебром. Слуга ловко выбрил ему щеки и шею и, полюбовавшись на дело своих рук, заявил:
— Ну вот, так-то оно лучше, милорд. По правде сказать, без бороды вы гораздо моложе!
Патрик сделал недовольную гримасу. Дермид вовсе не хотел обидеть хозяина своим замечанием, но невольно напомнил ему о той разнице в возрасте, которая была между ним и Розамундой. Патрик встал из-за стола, поблагодарил слугу за усердие и пошел в спальню. Скинув с бедер полотенце, он посмотрел на свое отражение в большом зеркале, висевшем в гардеробе. Его тело было стройным и мускулистым, волосы густыми и темными, лишь кое-где в них поблескивали серебристые нити. Его зрение оставалось поразительно острым, не говоря уже о том, что любовный аппетит, возбуждаемый в нем Розамундой, рос с каждым днем. Патрик повернулся и подошел к стене, где была устроена потайная дверь, соединявшая их спальни. Он нашел задвижку, отворил дверь и вошел в комнату Розамунды.
Она лежала на кровати. С того места, где стоял Патрик, был виден изящный изгиб ее спины. Похоже, путешествие далось ей очень нелегко, хотя ни разу он не услышал от нее ни слова жалобы. Она оставила полотенце на кресле и теперь лежала совершенно обнаженной. Патрик прилег на край кровати, и Розамунда, почувствовав это, сонно прошептала:
— Патрик?
— Нет, это повелитель твоего сердца! — ответил граф, и Розамунда повернулась к нему лицом, и он припал к ее губам медленным, нежным поцелуем.
— Как приятно, — прошептала она, слегка отстранив его. Мне так не хватало этой роскоши: лежать в постели с вами, милорд!
— А чего тебе еще не хватало? — лукаво спросил Патрик, чувствуя, как от возбуждения восстает его плоть. — Черт побери! — непроизвольно вырвалось у него.
Розамунда тихо рассмеялась в ответ:
— Я ничуть не лучше тебя, милорд! — Она протянула руку и погладила его отвердевшую плоть. — Я больше чем готова, Патрик. Я просто скончаюсь на месте, если ты сию же минуту не войдешь в меня!
Патрик провел рукой внизу ее живота. Там было горячо и влажно. Патрик медленно ввел свое копье в ее лоно и начал двигать бедрами, с каждым разом усиливая удар.
— Розамунда! Розамунда! — повторял он со сладостными стонами. Наконец сильная струя его семени оросила лоно Розамунды. — Я не стану извиняться, милая, — сказал Патрик, отдышавшись. — Теперь, когда удовлетворен самый сильный голод, мы можем начать снова. Мы будем делать все медленно, так медленно, что ты будешь плакать от счастья. — И он вышел из нее.
Из груди Розамунды вырвался долгий прерывистый вздох.
— Мне так не хватаю тебя, Патрик. Прости мое нетерпение! — Она оперлась на локоть и заглянула графу в лицо. — Я так люблю тебя и сожалею о том, что нам не дано иметь детей.
— И я тоже, — сказал граф и привлек Розамунду к себе. Ее золотисто-каштановая головка послушно легла ему на грудь. — Твои дочери похожи на тебя, Розамунда?
— Говорят, что Филиппа и Бэнон пошли в меня, а Бесси нет. Она папина дочка. Оуэн Мередит был хорошим отцом. И ты, мне кажется, тоже был хорошим отцом своим детям.