Новая Россия, или, это мы, оба-двое!
Шрифт:
– А как же? Конечно, есть. Для вас, ваше сиятельство, хоть что сделаем. Ям нароем, потом закопаем, все круглое перекатим, а квадратное закатаем. Лишь бы ваша душенька ясная спокойная была. Оглянуться не успеете, как все к вашим услугам будет.
И тут человечек хвастливо и бойко перечислил все, что в его кухне уже приготовлено было – гамбо с креветками, бараний шулюм с калиновым соусом, вермишель-паутинка с моллюсками по-азиатски, спагетти с соусом путтанэска с зелеными оливками и прочие простые деревенские, но вкусные яства. Из напитков были предложены лучшие вина и коньяки от лучших производителей Бургундии, Прованса и иных, почти русских, земель. На немой вопрос Эдуардыча, человечек сказал, что на
– Ну что же, отобедаем тем, что нам Бог послал, - согласился Борис Эдуардыч и повел всю процессию в банкетный зал, который нисколько не обманывал слов предыдущего оратора.
После короткого, но сытного завтрака, губернатор решил прогуляться. Сопровождаемый на этот раз малочисленной – всего в шестнадцать человек – охраной, он продефилировал по улице поселка, то и дело затевая разговор с теми, кто попадался ему навстречу. Было весьма приятно отметить, что все обитатели могли высказать здравое мнение о ценах на зерно и древесину на Лондонской бирже, а один механизатор, одетый от Кардена, даже поразил его в самое сердце своими познаниями в области финансовых пирамид. Да так, что Борис Эдуардыч решил взять его на заметку и переманить к себе, авось, да пригодится с таким знанием.
Что и говорить, самое первое впечатление оказалось настолько благоприятным, что Борис Эдуардович решил не мешкая доложить в вышестоящие инстанции о блестящем положении дел в сельском хозяйстве. А заодно и испросить позволения провести тут три-четыре дня, а не один, как планировалось ранее. Благословение было получено, и повеселевший губернатор погрузился в приятное ничегонеделание в самой обычной российской деревне. особенно радовался тому, что никаких втыков и зуботычин он не получил, наоборот, разговаривали с ним неожиданно ласково, что вселяло нешуточные надежды на переезд в Москву, под крыло Самого. Даже инициатива провести тут больше времени, чем намечалось прежде, оказалась по вкусу его абоненту, и Борис Эдуардыч поспешил поделиться своими перспективами с Манечкой, которая моментально пришла в игривое настроение и простила своего котика. В конце концов, прощать своих близких, что может быть приятнее и бескорыстнее в нашем мире, верно?
Сидя на балконе второго этажа, Борис Эдуардыч безмятежно дымил сигарой и предавался философским размышлениям. В частности, его сильно занимал вопрос - а что ему завтра говорить на неизбежной встрече с журналистами. Само собой, Эдуардыч нисколько не сомневался в высоком профессионализме спичрайтеров - не для того он их, в конце концов, держит на хозяйских хлебах, чтобы они фуфло толкали. Каждый из них знал, что только чуть ошибись и поедешь казенные харчи кушать, только уже с другой стороны колючей проволоки. Вот и старались шакалы пера не за страх. а на совесть. Ну и определенные дивиденды с этого тоже имели. Чай, в россиянском государстве живем, грех не попользоваться тем, что под руками плохо лежит.
Всей своей развитой специфической точкой опоры он чуял, что этой конференции в верхах придается особое значение. Но вот предугадать, какое именно - он не мог, да и не хотел. Бывают, знаете ли, нюансы, когда лучше не совать свою шею между жерновов, а лучше просто плыть по течению, время от времени корректируя свой путь.
И все же, и все же. Было в этом мероприятии что-то эдакое, чего ему, вроде бы, и знать не положено, а с другой стороны, ежели это касалось его сытого благополучия, требовалось узнать. Самое поганое в этой истории было то, что положиться было просто не на кого. Кому не скажи, хотя бы намеком, разболтают тут же, как ни грози им небесными или земными карами. И, будучи поглощен столь бурными размышлениями, Эдуардыч даже позволил себе немного понервничать.
Считать, что все пропало и пора "рвать когти" было еще рано. Хотя, надо признать, мысли такого рода уже начали приходить ему в голову. Но и тут следовало не прогадать и выбрать подходящий момент. Случаев, когда претендент на "золотой" забугорный паспорт считал себя в безопасности, расслаблялся и его вязали, было предостаточно. Умудренный таким знанием, Борис Эдуардыч считал, что уж он-то, при своей рациональности и способностью мимикрировать в любой ситуации, сумеет вовремя угадать, когда следует поменять одну страну на другую.
Рассмотрев множество вариантов, и, так и не придя к какому-то определенному выводу, Эдуардыч обреченно вздохнул и вызвал своего секретаря, поручив ему согнать всех журналюг в зале.
– Чего нам возиться с каждым в отдельности?
– объяснил он секретарю.
– Зачитаю свой доклад, вопросы соберем отдельно и пообещаем каждому сделать невыполнимое. В-общем, как всегда. А следовательно, не фиг нам перед каждым стелиться.
– Все так, батюшка, - поддакнул понимающе секретарь и вышел, угодливо кланяясь.
Борис Эдуардыч еще раз обреченно вздохнул, поправил полы роскошного халата и медленно двинулся в свои комнаты для переодевания. На этот раз ритуал облачения занял не слишком много времени, и, как оказалось, весьма к тому моменту, когда согнанные в обно стало журналисты, разместились в довольно просторном зале для пресс-конференций.
Как и ранее, ритуал прошел без изменений: взвыли трубы, глашатаи выкрикнули заученные формулы приветствия, соответствующие рангу, все склонились в почтительном поклоне. И в зал вошел, вернее, вплыл Борис Эдуардыч, в роскошном смокинге, с белым цветком в лацкане. Оглядев ленивым взглядом аудиторию, он величественным жестом достал не глядя из папки листок бумаги и хорошо поставленным голосом прочитал обращение к присутствующим, а также к народу. После чего ответил на несколько вопросов, ответы на которые у него уже были подготовлены заранее, и, сославшись на наличие государственных дел, сделал нетерпеливый жест, означавший окончание аудиенции.
Журналисты побрели из зала, шумно обсуждая событие и уже заранее готовили наброски статей. Можно было не сомневаться, что все статьи будут пестреть пышным чертополохом лести, и не отличаться друг от друга. Вся разница будет заключаться, пожалуй, только в поставленной под статьей подписью.
Борис Эдуардыч тоже собрался было покинуть зал, предвкушая очередную трапезу, как вдруг его взор уловил знакомую фигуру. "Ага!" подумал он, "Теперь мне этот кунштюк понятен. Шарада решена!", возликовал он, но виду не подал. Лишь только сделал жест секретарю, указав сначала на заинтересовавшего его гостя, а затем в направлении его гостиной комнаты. И отправился туда, справедливо ожидая, что его не заставят долго ждать.
– Слушаюсь, ваше сиятельство!
– прошептал секретарь и отправился выполнять.
Уже через пять минуть в гостиной комнате сидело три человека: сам Эдуардыч, Андрей и Сергей. Читатель, думаю, давно догадался, что столь важными гостями могли быть только два наших друга.
Разумеется, Эдуардыч высказал свое законное удивление тому, что на встречу прибыл еще один человек. Но, как авторитетно заявил Андрей, а Сергей подтвердил, "одна голова хорошо, а две лучше. Ибо, одиночество - это грех, поскольку отвергает все сущее вокруг него, будучи погруженным в пучину печали." Борис Эдуардыч согласился, но предупредил, что на разделение ответственности это не повлияет, на что оба друга хором заверили, что иначе и быть не может.