Новая Земля
Шрифт:
Так же в комнате стояла аккуратно застеленная кровать, над ней простодушно зеленел небольшой ковер с репродукцией картины Ивана Шишкина "Утро в сосновом лесу". Одна из стен снизу доверху была обклеена репродукциями из журналов картин знаменитых художников, но чаще встречались работы русских передвижников. Илья порой замирал перед этой стеной и полушутя произносил:
– Я пропитываюсь великим русским искусством.
Ему сейчас захотелось увидеть "Над вечным покоем" - увидеть одинокую старинную часовню, покосившиеся кресты кладбища, дрожащие ветви берез и вечное, могучее небо с головастой
Илье захватывающе представилось, что на картине изображен он, что пожилой женщины нет, адевушкаоказаласьрядоми - онстрастноцелуетее.Она, кроткая, несопротивля-ется, аон, пьянея, целует жарче.
Илья очнулся, увидел мутными глазами, что за окном и в комнате уже темно. Покачиваясь, подошел к кровати, опустился на колени и уткнулся лицом в подушку.
– Какие гадости я вытворяю, - шептал он, сжимая кулаки.
– Почему, почему я ухожу от чистой любви к Алле? Я хочу любить просто, чисто, радостно, но... но... я ничего не понимаю. Понимаю хорошо только одно: я слаб и уже не могу сопротивляться тому, что скручивает меня, как веревками. Да, мне хорошо становится, когда это накатывается на меня, но потом мне становится горько, мерзко. Что со мной происходит?"
Он лег на кровать и не заметил, как уснул. Мать тихо вошла в комнату, укрыла его одеялом, перекрестила, вздохнув. Неслышно вышла.
10
Алла, как и обещала, пришла - увидела спящего Илью.
– Ой, засоня!
– сверкая розовыми с мороза щеками, она стала щекотать Илью под мышками холодными пальцами.
Илья потянулся и сладостно томно развалился на кровати, не открывая глаза. Неожиданно вскрикнул, схватил обомлевшую Аллу за руку, повалил ее на дорожку и стал щекотать за бока. Алла хохотала, каталась, увертываясь, но руки Ильи оказались крепкими и ловкими.
– Сдаю-у-усь!
– закричала Алла. Илья выпустил ее.
Успокоились, оправили одежду, разговорились. Переходили с одного на другое - их разговор всегда был свободен, ничем не стеснен, тем более фальшью, неискренностью.
– Знаешь что, Алла?
– сказал Илья, усаживаясь на стол и чуть краснея. Со мной откровенничал один парень: он любит девушку, но не может разобраться в своей любви. Он спрашивает: чего хочет парень от девушки, когда любит ее? Я что-то ответил, но он сказал - все это глупости, лепет. Что ты ему ответила бы?
– Как что? Любви, - сухими от волнения губами, казалось, прошептала она, опуская глаза.
– Понятно, что не конфет, - пошутил Илья, но уже весь пылал.
Засмеялись. Не знали, что еще друг другу сказать. Илья нахмурился. Алла стала рассказывать
– Я не знаю - и тот парень тоже, - как любить правильно. Существуют ли правила любви? Посмотришь фильмы, почитаешь романы - представится, что все понятно... а столкнешься в жизни... и будто бы в дремучий лес попал...
Он замолчал, покусывал губу.
– Каждый любит по-своему, - улыбнулась Алла, и у нее увлажнились глаза.
– Ты уходишь от честного, открытого разговора. Стесняешься сказать правду?
– прямо взглянул он в ее глаза.
– Нет, - тихо произнесла Алла и отвернулась, пряча глаза и красное лицо.
– Понимаешь, парень мне сказал, что любит одну девушку, но очень-очень странно, так странно, что ему становится порой боязно. Понимаешь, ему хочется ее всю-всю целовать... но его смущает такая любовь. Может, он старомоден?
– Что же смущает?
– не решалась взглянуть на Илью взволнованная Алла.
– Что, спрашиваешь, смущает?
– потер лоб Илья.
– Понимаешь, он говорит, что стал странно, даже дико любить...
– Илья замолчал и отошел к темному, с тонкой наледью окну.
– Я не могу выдать всего, что сказал мне парень, но... но он говорит: то, что происходит со мной, - ужасно...
– Покажи рисунки, - прервала его Алла и, не дожидаясь, взяла альбом.
"Она поняла, что я говорил о себе", - отчаянно и сердито подумал Илья.
11
Алла листала альбом с последними рисунками и акварелями. Это были необычные, чаще фантастические пейзажи, детские лица, фигуры собак, кошек, разнообразные узоры и свивы цветов, лиан; это были неплохо выполненные срисовки с полотен Поленова, Репина, Крамского и Васнецова; это были какие-то неясные, расплывчатые размышления штрихами и светотенями, яркими экспрессивными вспышками акварели и ее же бледными, сюрреалистическимиразливами, вряд ли понятные даже автору, но во всем Алла сразу почувствовала что-то мягкое, мечтательное, ранимое.
– Как хорошо, - сказала Алла.
– Угадываются простые чистые мысли. Такая ясность в голове и душе. Ты говорил, что какую-то картину уже второй месяц пишешь. Покажи.
– А-а, так, ерунда.
– Но Илье очень хотелось показать и услышать оценку.
– Не отмахивайся - показывай!
Илья притворно вздохнул и стянул с мольберта кусок черной ткани.
Алла решительно не смогла бы сказать, спроси у нее, что же она увидела. Она почувствовала тепло - словно от картины потянуло. Приметила маленькую, как иконку, Землю, голубоватый шарик,над которым широко, во все видимое пространство воцарилась большая яркая радуга.
– Как интересно, - щурилась на картину Алла.
– Такая, Илья, большая радуга и такая маленькая планета. Почему? В космосе нет радуг, потому что не бывает дождей. Нереально, надуманно? Только не обижайся - ведь я размышляю. Ты в чем-то прав, угадал нечто, важное и для меня. Наверное, так: радуга радость, безмерная и цветистая, на всю планету. Да? А маленькая Земля - наша жизнь, нередко мелкая, жалкая, даже мелочная. Какая-то кнопочная.Картиной ты, видимо, хочешь сказать: радость, красота и размах чувств - все, а сама жизнь, порядки, установившиеся в ней, - нечто не очень-то важное.
– Она помолчала, прикусив губу, и добавила: - Хорошая картина. Как ты ее назвал?