Новая Земля
Шрифт:
Дунаеву он как-то сказал:
– Спасибо, земляк, что ты позвал меня на Север.
– На здоровье, Вася, - скупо засмеялся Николай, приобнимая за плечо Василия.
Однажды дунаевская бригада возвращалась из командировки в базовый поселок; из-за нелетной погоды пришлось просидеть в аэропорту города Мирного более двух суток. Небо рубили острые молнии, воздухсотрясал гром. Переполненный аэровокзал гудел. Невыносимая, спрессованная духота выталкивала людей на улицу под навес, но холодное осеннее дыхание северо-востока и резкие косые потоки воды загоняли людей вовнутрь. Было очень тесно. Кто-то нервно ходил, кто-то ругался с работниками аэропорта, требуя вылета, угрожая или, напротив, умоляя,
Наконец, на третьи сутки начались вылеты. Утром объявили посадку на московский рейс. Дунаев и Окладников стояли перед входом в аэровокзал и разговаривали. Сверкали и парили лужи, бледная дымка дрожала над мокрой тайгой. Воздух был чист, свеж и духовит. Пахло прелью, мхами леса, сырой глиной карьера, который находился рядом с аэродромом, и дождевой водой. Василий поднял глаза к небу, и его поразило величественное и фантастическое зрелище: в западной стороне неба замерли белые, большие облака, которые походили на головы могучих коней с лохматыми гривами. Из-за облаков множеством широких потоков разлетался солнечный свет, красновато окрашивая головы коней. "Как хорошо, очень хорошо", - подумал Василий, улыбаясь губами. Он, как ребенок, ждал, что кони вот-вот рванутся, предстанут во весь рост и помчатся по небу, выбивая гигантскими копытами искры, храпя и оглушая людей громким звоном бубенцов. В груди Василия неожиданно сталолегко, радостно. "Да, хорошо, - думалон,жадновсматриваясьв небо.
– Какие кони! Какая синева! Так и должно быть в жизни". Что именно он хотел, чтобы было в жизни, и как связывалось то, что должно быть в жизни, с небом, облаками, синевой, - он ясно не осознавал.
К самому входу подъехала, резко затормозив, черная "Волга"; из нее неспешно, даже с какой-то важностью вышли трое - красивая девушка, молодой человек с тонкими усами и полный пожилой мужчина с седымиволосами.
– Счастливо, мои хорошие, - сказал мужчина и нежно прижал к груди девушку.
– Отдыхайте, веселитесь. Деньги закончатся - телеграмму. Вышлем. А мы с матерью вашей квартирой займемся.
Молодой человек и девушка, улыбаясь, поцеловали полного мужчину. Шофер унес к стойке регистрации два кожаных чемодана.
– Вот живут люди!
– сказал Василию Дунаев.
– Баре, господа. И лакеи у них имеются. Мы тут в духоте и сырости киснем, а они вон как - к самому отлету их, как генералов, подвезли. Вот как надо жить.
– И Николай зачем-то стал рассматривать свои мозолистые, смуглые руки с толстыми ногтями.
– Надо нам, Васька, здесь на Севере пахать как коням, иначе на всю оставшуюся жизнь можем остаться конями. Надо быть злым в работе!
– сжал он кулак.
Василий напряженно смотрел на молодую пару, взбегавшую по ступенькам. Все выдавало в девушке и парне, что они счастливы, довольны жизнью и ждут от нее только приятное, красивое, легкое, что они не устали, не изработались. В напряженной душе Василия кольнуло - он понял, что завидовал парню и девушке. Ему хотелось стать таким же.
– Злым в работе?
– зачем-то переспросил он, снова поднимая глаза к небу, в котором стояли величественные кони-облака. "Какая глупость - небо, облака, кони, синева, - беспричинно зло подумал он.
– Нужны деньги, деньги, деньги!" - сжал он за спиной кулаки.
Дунаев не ответил ему, а думал о своем затаенном, поглаживая ладонью рыжую спутанную бороду.
Ночью прилетели в Полярный Круг. Василий лег спать, но воспоминания о парне и девушке так его волновали, что он не моглежать. Долго ходил по коридору спящего общежития, раскурил чью-то недокуренную папиросу, хотя был
"Почему я вспомнил о звезде?
– думается уставшему от жизни Василию Окладникову.
– Может, и тогда и теперь я одинок так же, как она? В то утро я был зол на себя, на свою жизнь, особенно - на мать и отца за то, что они не смогли сделать мое детство, отрочество, юность беззаботными, легкими. После той аэропортовской случайной встречи я окончательно переломился. Я сказал себе: романтику прочь из головы и сердца, не расслабляться, а - надо быть злым не только к работе, но и к жизни. Жизнь меня не жалует, как некоторых, но я все равно возьму от нее столько, сколько мне хочется".
9
На Севере Василий пробыл до самого ухода в армию. Зарабатывал очень много, скопил огромную сумму денег. Улетел из Полярного Круга без сожалений. Ему хотелось как-то заявить свету, что у него имеются деньги, - он был так молод и неопытен, что еще не знал им настоящего применения.
Мать заплакала, встретив сына в воротах, обняла и сказала то, что он хотел услышать:
– Хоть ты, Васенька, стал человеком.
И Василию действительно казалось, что он стал человеком - потому что был богато, изысканно одет и в кармане имел много денег.
В доме все было по-прежнему - старинный фанерный комод, металлическая кровать, табуретки-самоделки, стол, рукомойник, выцветшие занавески. Василий почувствовал себя неспокойно - обстановка показалась ему убогой, а мать нищенкой. "Немедленно все это уничтожить, заменить и навсегда забыть прошлое!
– подумал он.
– Мать начнет здесь новую жизнь!"
– Пойдем!
– сказал он.
– Куда?
– испугалась мать.
– В магазин. Все твое барахло сожгу в огороде. Купим новую мебель.
– Брось, Вася, - нервно засмеялась мать.
– Мы теперь богатые люди, и можем себе позволить все, что захочется.
С трудом, но Василийпривел мать в магазин. Купил диван, мягкие стулья, кровать, стол,ковер, еще что-то из мелочей. Продавцы, покупатели удивленно и восхищенно смотрели на Василия.
Через неделю приехал отец - постаревший,седой, и сын предложил ему денег. Потом дал сестре, другим родственникам, и от его северных сбережений за полтора месяца мало что осталось; небольшую сумму он успел положить в банк. Он удивлялся тому, что так легко тратил деньги, доставшиеся ему огромным трудом. Ему нравилось выглядеть перед людьми богатым, щедрым. Денег ему в тоже время было жалко, но он не мог их не тратить, потому что именно в минуты расставания с деньгами он чувствовал себя выше окружающих, и это было сладостным, пьянящим чувством. Он тогда понял, что уже никогда не сможет жить в бедности; он не знал, где еще добудет денег после армии, но твердо сказал себе, что они у него будут.
Как-то в один из вечеров Василий и Александра сидели в ее доме на застеленном верблюжьим одеялом диване и рассматривали фотоальбом. В комнате было тихо и тепло; потрескивали в печке красные угли, тикали старые большие часы, зевал и потягивался на стуле пушистый сонный кот. А за окном стояли холодные осенние сумерки, шел дождь и бился в стекло ветер.
– Посмотри, - сказала Александра, - на эту фотографию - я в детском саду. Помнишь наш побег, того странного паренька Ковбоя?
– Помню, - улыбнулся Василий.
– Жалко Ковбоя - говорят, болел после заключения, умер. Я ему, Саша, так благодарен.