Новая жизнь Смертопряда. Том 3
Шрифт:
***
— Ты молодец.
Этот шелестящий голос призрак узнал бы из миллиона. И сейчас, когда вместе с умирающим Столпом гибли и все муки, которые бывшему священнослужителю довелось испытать, он обрадовался птицеголовому как старому другу.
— Здравствуй, — произнес призрак и улыбнулся, отчего обожженная кожа на лице лопнула, а раны закровоточили. Впрочем, сейчас это практически не имело значения. — Я ждал тебя.
— Знаю, — привычный кивок-щелчок. — И я пришел с хорошими вестями. Наш план удался. Все особенные Столпы уничтожены, Преисподняя покидает землю. А ты получаешь долгожданную свободу. Новую жизнь в ином мире.
— Ура… — немного нерешительно ответил призрак и улыбнулся еще шире. И наплевать на боль, раны и кровь. — Когда мы отправляемся?
— Прямо сейчас, — ответил птицеголовый, приблизился и нацелил на призрака клешни. — Твоя связь с адом практически сошла на нет, ты больше не его пленник. Но предупреждаю: будет больно. Да и в новом мире поначалу тебя ждет череда малоприятных испытаний. Справишься — получишь полноценную и долгую жизнь. Если же не сможешь, то обижаться нужно будет только на себя.
— Я понимаю. И готов.
Птицеголовый вновь кивнул и ухватил изувеченное тело призрака своими жутковатыми конечностями.
— Терпи, — велел он, увидев, что бывший священнослужитель готов закричать. — Я предупреждал.
Боль становилась нестерпимой, но призрак заставлял себя принимать ее с благодарностью. И думал только о том, что она терзает его в последний раз.
Впрочем, очень скоро боли не стало, а призрак провалился в беспамятство.
***
— Невероятно… Он приходит в себя.
— Да ладно. Как так-то? Он же был мертв целых семь минут.
— Сам посмотри, Аркадий Иваныч.
Призрак услышал шаги. А еще странный ритмичный писк какого-то электронного прибора. В глотке было мерзкое ощущение, будто там что-то застряло, легкие сами собой наполнялись легкими и сдувались, все тело болело. Но совсем не так, как это было в Преисподней. Не настолько сильно.
— Действительно, — вновь над ним раздался мужской голос. В нем чувствовались удивление, облегчение и немного радости. — Ну, значит, повезло мальчишке.
Мальчишке?..
Озадаченный призрак попробовал пошевелиться. Хоть и с трудом, но получилось. И главное, движение не причинило боль. Вдобавок он только сейчас осознал, что чувствует собственные ноги целиком. Не было больше обугленных обрубков, призрак вновь обзавелся целыми и невредимыми голенями, ступнями и пальцами.
Слезы сами собой покатились по щекам.
— Ну-ну, малыш, не надо, — во втором голосе, тоже мужском, слышалось сочувствие. Затем призрак ощутил, как его осторожно погладили по плечу. — Теперь все позади. И раз уж ты выкарабкался…
Выкарабкался… Эти двое наверняка были докторами и полагали, что все дело в живучести пациента. Но нет: мальчишка действительно умер, его душа отправилась очень далеко, а тело послужило пристанищем для новой души. Его, призрака.
Он прекрасно помнил все, что было до этого момента. Свою прошлую жизнь священнослужителя, убийство братьев, адские муки, встречу с Ильей и гибель Столпов. А теперь в его разум хлынули другие воспоминания — пятилетнего Егора.
Обычный мальчишка, живущий в провинциальном городке. Папа строитель, мама бухгалтер. Сорванец, обожающий приключения. Они-то и стали причиной катастрофы: Егор поспорил с друзьями, что сможет забраться на самое высокое дерево во дворе. Увы, не смог — и на полпути полетел вниз.
Так он оказался в больнице, где умер, уступив свое тело исстрадавшемуся обитателю другого мира. Птицеголовый не соврал. Он действительно позволил призраку начать жизнь с чистого листа.
***
— Как же больно… Боже…
Впрочем, Ленский понимал, что не в его положении обращаться к богу. После всего сделанного его ждала лишь Преисподняя. И, судя по всему, он отправится туда очень скоро.
Столпов не стало. Магия ада ушла из мира людей — и из тела Ленского в том числе. И как только это случилось, старый аристократ с ужасом понял: надежды, что он вновь станет человеком, рухнули.
Он остался тем же самым обгоревшим монстром, с атрофировавшимися крыльями, не способным использовать силу. Никакую. Значит, шансов выкарабкаться никаких. И дело не только в страшных ожогах: из-за контакта с магией Преисподней тело Ленского медленно, но верно разрушалось. Часа три-четыре — и он вновь окажется в аду, но на сей раз в качестве мученика.
Подумав об этом, старик в очередной раз согнулся в приступе рвоты. Желудок аристократа переваривал сам себя, кишки превращались в гниющий кисель, остальным органам приходилось не лучше.
Полуслепым взглядом Ленский обвел роскошную обстановку своего тайного убежища. Сколько денег сюда вбухано? Сорок миллионов? Пятьдесят? Да пропади они пропадом, как и все остальные капиталы, даже те, которые аристократ заработал честно… Сейчас он хотел одного: хотя бы на пять минут почувствовать себя человеком.
Увы, такой роскоши не купить ни за какие деньги.
***
Линда сидела на кухне и смотрела в окно. Вид открывался убогий: помойка, рядом стоянка для автомобилей, соседний дом — такая же серая коробка-пятиэтажка, яркое граффити на стене которой смотрелось до ужаса чужеродно. Оно было словно жалкая попытка порадоваться, когда все вокруг затапливает тоской.
По идее женщина должна была радоваться: журналисты, правительство и всевозможные эксперты едва ли не из каждого утюга вещали об исчезновении Столпов. Значит, Илья справился. Спас мир. Соответственно, и усилия ее, Линды, не пропали даром. Но радоваться не получалось, и на то было немало причин.
В соседней комнате хрипел ее уродец-сын, погруженный в тяжелый сон. Каждый день рядом с ним был похож на кошмар: младенец то страдал от сильнейшей боли и жара, то впадал в безумство. Успокоить его стоило немалых трудов, и во время каждого такого кошмара Линда едва сдерживала желание взять подушку побольше и прекратить все раз и навсегда. Ради самого ребенка, ради себя и, в конце концов, ради Константина.