Новенький
Шрифт:
— Нет, Дима, не должна была, — вкрадчиво объясняет Антонина Павловна. — Если бы Софья пообещала Чацкому, что будет его ждать и не дождалась, вот тогда это было бы предательством. Но Чацкий исчез, ничего не сказав, не попрощавшись. Он не писал Софье писем.
— Нууу, не знаю… — тянет Соболев. — Променять Чацкого на Молчалина?
— А это уже другой вопрос. И тут мы переходим ко второй сюжетной линии: противостоянию Чацкого и московского общества. Кто скажет, что Грибоедов хотел показать этим противостоянием? Да, Оля.
Девочка
— Грибоедов высмеивал нравы московского светского общества. Я бы даже провела аналогию с «Евгением Онегиным». Пушкин тоже высмеивал нравы дворянства, но Грибоедов сделал это в более сатирической форме. Говоря современным языком, Грибоедов простебал московское дворянство.
— Все верно, — соглашается тетя Тоня. — Только не вздумай использовать слово «простебал» в сочинении на ЕГЭ. А какие цитаты из «Горя от ума» употребляются и сейчас, в наше время?
— «Карету мне, карету», — первой произносит Оля.
— «Служить бы рад, прислуживаться тошно» и «А судьи кто?», — говорит Дима.
— «Влюбленные часов не замечают», — отвечаю я, глядя на Соболева.
Ох, эта фраза прямо про меня. Рядом с Димой время летит так быстро. После книжного клуба, который заканчивается в четыре часа, мы идем в кофейню недалеко от нашей школы. Садимся на мягкий диванчик в укромном уголке и предаемся поцелуям.
— Скажи, пожалуйста, что это такое было на литературном кружке? — спрашиваю с нотками возмущения, когда официант приносит нам капуччино и эклеры.
— Что именно? — Дима делает глоток из кружки.
— Что Софья должна была покорно ждать Чацкого, который свалил в закат без объяснений.
— Ааа, ну да. Предполагается же, что она его любила.
— Но так он уехал, ничего не сказав.
— И что? От этого ее любовь прошла?
Пихаю Диму в бок.
— То есть, ты считаешь нормальным бросать свою девушку на три года и уезжать без объяснений?
— Нет, я не считаю это нормальным. Но если ты любишь человека, то любишь его независимо от того, где он находится физически. Знаешь ли, — Дима опускает на меня многозначительный взгляд. — Бывает так, что влюбляешься в человека с первого взгляда, ничего о нем не зная: ни кто он, ни как зовут, ни где находится. Узнаёшь это все только через пару лет. Но чувства из-за расстояния и неизвестности не проходят.
— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — уточняю с сомнением.
— Верю, — кивает и снова многозначительно на меня смотрит.
Эти взгляды и слова разгоняют по коже волну мурашек. Он что, имеет в виду меня?
— А я не верю, — заявляю и делаю глоток кофе. — Не понимаю, как можно влюбиться с первого взгляда? Вот стою я в очереди на кассе в супермаркете и вижу ЕГО. Влюбляюсь с первого взгляда, а через секунду он достает из-за пазухи пистолет и грабит кассу. И что же, получается, я люблю преступника и грабителя?
Я жду, что Дима засмеется моим словам, но неожиданно он становится хмурым и серьезным.
— Можно, — говорит только одно слово через долгую паузу. Я уже даже начинаю нервничать, что чем-то обидела Диму. Например, своим гипотетическим предположением, что могу полюбить кого-то помимо него. — Можно влюбиться в человека, а потом узнать о нем что-то плохое. И вопреки доводам разума, продолжать его любить.
Между нами повисает тишина, прерываемая только грюканьем кружек. Не понимаю, Дима имеет в виду себя? Свою семью? Какой-то странный разговор. Начинался вроде безобидно с Грибоедова.
— Расскажи мне о себе, — иду ва-банк. — Сегодня в нашу школу перешла твоя сестра, верно? Она училась в твоей прежней школе?
— Нет, она училась в другой школе. И она не моя сестра, а дочка моего отчима.
Мне становится немного неловко из-за моего вопроса. Мне, в общем-то, все равно, что у Димы за семья и кто его родители, но хочу знать правду от него, а не от третьих лиц, включая мою мать.
— Твои родители в разводе?
— Нет, мой папа умер, когда мне было семь лет.
Кусок эклера застревает в горле. Я стараюсь быстро запить его кофе, но делаю только хуже: горячий напиток обжигает пищевод.
— Извини, — произношу, когда тяжелый ком проваливается в желудок. — Я не знала.
— Все в порядке.
— А у тебя есть родные братья или сестры? — задаю следующий волнующий меня вопрос через некоторое время.
— Полностью родных нет. Но у меня есть старший брат по матери. Отцы у нас разные.
— Понятно…
Спрашивать, а правда ли он под следствием и правда ли, что твоя мама пьет, я все-таки не решаюсь.
— Моя семья далека от идеала, — Дима сам говорит где-то через минуту тишины. Я продолжаю медленно жевать эклер, не поднимая на него лица. — Долго рассказывать, да и не очень хочется. Просто знай, что я не мажор и у меня нет богатых родителей.
Я опускаю взгляд под стол на его модные и довольно дорогие «Тимберленды».
— А одеваешься ты так, будто богатенький сыночек, — замечаю.
— Я сам зарабатываю и уже давно.
А вот это неожиданно.
— Ты работаешь? — удивляюсь. — Где?
— Делаю сайты.
Я тут же вспоминаю его навороченный ноутбук, а затем и мамины слова о том, что Дима выигрывал олимпиады по информатике.
— А как ты научился?
Соболев допивает кофе и обнимает меня одной рукой за плечи.
— Это у меня врожденное, плюс ходил на курсы и читал учебники. Да и в целом, это не сложно.
С пониманием киваю, хотя ни черта не понимаю. В моем представлении, создать сайт — это что-то из разряда фантастики.
— А я нигде не работаю, — зачем-то говорю.