Новейшая история стран Латинской Америки

Строганов Александр

«Сендеро луминосо» выступило под знаменем «всемирной пролетарской революции» и «народной войны» с целью утверждения во всем мире «коммунизма» тоталитарно-казарменного типа в его самом примитивном выражении. Сендеристы апеллировали к индейскому расизму, обвиняя во всех бедах белых европейских поработителей и призывая уничтожить утвержденное ими в Перу европеизированное эксплуататорское капиталистическое государство и воссоздать образцовое индейское «коммунистическое» общество. Движение «Сендеро луминосо» имело сходные черты с полпотовским движением «красных кхмеров» в Камбодже в 70-е годы.

Вооруженные столкновения с армейскими и полицейскими подразделениями, взрывы банков, магазинов, административных зданий, линий электропередач, помещений партий, убийства представителей власти, армии и полиции, активистов профсоюзов и политических партий правого и левого толка, простых сельских и городских жителей,

отказывавшихся повиноваться и служить сендеристам, стали повседневной действительностью в Перу. Все новые и новые провинции и департаменты переводились на военное положение. Развернулась беспощадная война между «Сендеро луминосо» и армией и полицией. Сендеристы вели борьбу с предельной жестокостью, убивая жертвы самым мучительным образом, с соблюдением инкских ритуалов, никого не щадя. Целью борьбы были подрыв, дезорганизация и затем полное уничтожение существующей системы. Число жертв этой войны с 1980 до 1993 г. достигло 29 тыс. человек, а материальный ущерб от нее – 21 млрд. долл. Большинство населения осуждало действия сендеристов, выступало к защиту конституционного строя. В ряде мест сами крестьяне стали создавать отряды самообороны, чтобы противостоять террористам. Но движение «Сендеро луминосо» сумело надолго укорениться в перуанском обществе, где удельный вес выбитого из колеи маргинального населения к концу 80-х – началу 90-х годов достигал 70% жителей республики. Расширилось сотрудничество сендеристов с наркомафией, что усилило опасность стране со стороны тех и других.

В движении «Сендеро луминосо» как в фокусе проявилась неопасная разрушительная потенциальная угроза для всего общества, которой было чревато обнищание больших масс населения. На рубеже 90-х годов сендеристские группы объявились в Боливии, Чили и Аргентине. В 1992 г. в Аргентине, Венесуэле, Эквадоре, Уругвае и других странах дали знать о себе левацкие террористические организации. В 1992 г. Революционные вооруженные силы Колумбии совместно с несколькими более малочисленными партизанскими «армиями» (общая численность до 10 тыс. человек) сорвали мирные переговоры с правительством, предприняв серию нападений на подразделения армии и полиции, на гражданские объекты, взрывов в городах. Они выводили из строя гидроэнергетические комплексы, нефтепроводы. Эти акции повлекли значительные человеческие жертвы и причинили большой экономический ущерб стране. В Колумбии также наметилось смыкание левых экстремистов с уголовными элементами, с наркомафией.

Чрезвычайно широкие масштабы, которые приобрела деятельность наркомафии в андских странах, в Центральной Америке, в Мексике, также коренились в процессах социальной деградации значительной части латиноамериканского общества.

Недовольство широких слоев населения политикой правящих кругов, разочарование в традиционных партиях проявились в массовых голосованиях за новых деятелей, выдвигавших популистские лозунги и не связанных с этими партиями (Бразилия в 1989 г., Перу в 1990 г.), или за новые левые партии и движения социалистического направления (Движение К. Карденаса в Мексике и Движение к социализму в Венесуэле в 1988 г., Партия трудящихся в Бразилии и МИР в Боливии в 1989 г., Движение 19 апреля в Колумбии в 1990 г.). Быстрое усиление новой левой оппозиции традиционным партиям в конце 80-х – начале 90-х годов было непосредственным следствием кризиса, в котором к этому времени оказалась политика модернизации в Латинской Америке, и обострения социальных проблем.

Видную роль в защите прав человека и демократических свобод, в спасении жертв террора и в разоблачении репрессивной политики военных режимов 70–80-х годов сыграла церковь. Продолжалось движение «мятежной», или «народной», церкви, выступавшей от имени рядовых христиан. Усилилась социальная направленность и значительно расширились масштабы движения христианских низовых общин (Бразилия, Центральная Америка). Немало священников приняло участие в революционной борьбе в Никарагуа и Сальвадоре. Революционеры-священники заняли ответственные посты в сандинистском правительстве Никарагуа.

Курс официальной католической церкви также претерпел изменения. Энциклика папы Иоанна-Павла II 1988 г. отразила стремление представить церковь защитником чаяний стран «третьего мира», взять на себя роль посредника в решении острых социальных конфликтов, морального и духовного арбитра, стоящего над миром, интегрировать «теологию освобождения» в официальное вероучение и восстановить единство католической церкви. Она сыграла видную роль в национальном примирении в Никарагуа и в поддержке мирового урегулирования в Центральной Америке.

В октябре 1992 г. IV конференция епископов Латинской Америки в Санто-Доминго почти единодушно осудила «неолиберальную» экономическую политику латиноамериканских правительств

как отвечающую «потребительскому и эгоистическому образу мышления и жизни» и приводящую к «растущему обнищанию все более широких слоев населения». Конференция высказалась за превалирование общего блага над привилегиями немногих, в защиту законных интересов трудящихся, за приоритетное внимание к социальным, этническим и культурным проблемам, которыми пренебрегают политики и политические партии.

Новым моментом стало расширение влияния протестантского христианства, особенно активно приобщившегося к социальным движениям, к движению низовых христианских общин, хотя протестанты не могли конкурировать по влиянию с католиками в католических в своей цивилизационной основе государствах региона. В странах Карибского бассейна протестантская церковь преобладала.

Важнейшей новой чертой в социально-политической жизни латиноамериканских государств стало бурное развитие внепартийных народных социальных движений на низовом уровне, альтернативных традиционным партийно-политическим структурам и традиционной классовой борьбе. Наряду с христианскими низовыми общинами, это были правозащитные, экологические, кооперативные, индейские движения, комитеты жителей народных кварталов и «поселков нищеты», безработных и бездомных, женские, материнские и молодежные организации. Через них в социальную, общественно-политическую жизнь вовлекались массы населения, не принимавшие активного участия в партийно-политической борьбе. Рост этих движений, зародившихся еще в 60-е годы, приобрел большие масштабы в 80-е – начале 90-х годов. Это в известной мере отражало разочарование народных масс в эффективности политических партий и государственной политики, поиски новых направлений для выхода их скрытой энергии, попытки изменить устоявшуюся систему социальных отношений в ее низовом, фундаментальном звене, выдвинуть снизу альтернативные нормы и ценности жизни. Это были новые формы социального протеста, не вписывавшиеся в традиционную социальную и политическую борьбу. В таких движениях проявлялось стремление осуществить чаяния простых людей, далеких от «большой политики», в повседневной деятельности на уровне квартала, микрорайона, общины, населенного пункта, города, т. е. на «микроуровне» обычной жизни обычных людей, Сильной, эффективной стороной таких движений были их доступность «малым людям», реальная осязаемость непосредственных результатов, возможность для широкого круга лиц активно проявить себя в общественной деятельности, преобладание практики над идеологическими и политическими разногласиями. Такие движения способны были приобщить к общественной активности, к конструктивным социальным действиям ранее пассивные и далекие от политики или разочаровавшиеся в ней слои населения. Уязвимой стороной их являлись отстраненность от общенациональных социальных и политических проблем, недоверие к политическим партиям вообще, обособление от партийно-государственных структур, атомизация. Они отрицали важность и необходимость централизованных структур, перенося центр внимания на решение конкретных вопросов на микроуровне и признавая лишь горизонтальную координацию усилий автономных низовых ячеек и организаций.

Совершенно новым явлением в данном плане явилось развитие экологических движений, возникших на рубеже 70-х и 80-х годов. Они боролись против «грязных производств» и хищнического разграбления природы, особенно в бассейне Амазонки. Предпринимались усилия по вовлечению населения в решение экологических проблем, по созданию экологически чистых производств, утилизации отходов, по охране парков, лесов, рек и озер. Развивалась борьба против пагубных последствий урбанизации и индустриализации, создавались экологически здоровые очаги обитания в сельской местности. В 1989 г. в Бразилии состоялся I Национальный конгресс по спасению Амазонки с участием специалистов разных стран, в том числе из СССР. Был создан общественный экологический трибунал.

Одним из новых движений стало «гуманистическое», возникшее в интеллигентской и студенческой среде Аргентины, затем распространившееся на Чили, другие государства Латинской Америки и Западной Европы. В 1989 г. оформился Гуманистический интернационал. В центре внимания гуманистов стоял конкретный человек с его жизненными интересами, условиями, устремлениями. Они выступили за то, чтобы через самоусовершенствование личности, гуманизацию отношений между людьми, восстановление гармонии человека с природой в конечном счете добиться переустройства общества на основе идеалов доброты, совести и человечности. Во имя этого они призывали развернуть каждодневную работу по улучшению жизни людей, совершенствованию их самих и их взаимоотношений в пределах семьи, близких, квартала, района, города. Гуманистическая партия Чили вошла в 1990 г. в правящую коалицию и имела одно место в коалиционном правительстве П. Эйлвина.