Шрифт:
Глава 1
«Уайт».
Я уставилась на дверной звонок. Склонив голову набок, занесла над ним палец, затем остановилась и в последнюю секунду отдернула руку. Плотно сжав губы, я стиснула руки в кулаки, позволяя событиям последних дней еще раз пронестись в моих мыслях.
Долгие споры с родителями, тысяча семьсот сорок километров и двадцатичасовая автомобильная поездка остались позади. Еще позавчера я приехала в Вудс-Хилл, с тех пор две ночи провела в захудалом хостеле, первые часы в котором почти заставили меня развернуться и уехать
Причем мое «начало» явно отличалось от того, что я себе представляла. Конечно, до этого я уже видела свой новый дом по телевизору. Об орегонских горах, лесах и университетском кампусе я уже знала из сети. Вчера состоялось вводное мероприятие для новоиспеченных студентов первого семестра, а затем я отправилась осматривать квартиры, объявления о которых ранее нашла в интернете. Видимо, все мои усилия оказались тщетными, так как, к сожалению, до сих пор все варианты были абсолютно провальными. Но, по крайней мере, я наконец-то находилась в штате Орегон.
Свобода.
Одна только эта мысль манила меня последние несколько месяцев. И вот я, наконец, в состоянии самостоятельно строить свою жизнь, могу, в конце концов, делать только то, что сама захочу. Последние девятнадцать лет были настолько чертовски ограниченными. Иногда я чувствовала себя птицей, которую в течение целого дня выпускали из клетки всего на пару минут лишь для того, чтобы продемонстрировать несколько трюков. Если трюком можно назвать умение производить хорошее впечатление на вечеринках, мило улыбаться и поддерживать с незнакомцами вежливый разговор. В таком случае, я была довольно хорошей трюкачкой. Или очень недалекой птицей.
Внешний вид для моих родителей всегда имел первостепенное значение. У меня всегда была элегантная прическа, я носила самую лучшую дизайнерскую одежду — для полного образа я освоила идеальную улыбку, которая появлялась в нужный момент, словно по нажатию кнопки. Я всегда должна была быть совершенной — по крайней мере, внешне. Поэтому первым официальным актом в качестве студентки колледжа (не считая упаковки нескольких коробок) стала стрижка моей длинной белокурой гривы и окрашивание волос в ближайшей парикмахерской. Теперь мои щеки обрамляли каштановые пряди. Впервые за многие годы у меня снова были природные локоны — то, что моя мать в высшей степени не одобряла. Она терпеть не могла, что я унаследовала их от папы.
На протяжении многих лет она каждые четыре недели таскала меня в один из этих элитных салонов, в котором на тебя косо поглядывали только из-за того, что твой натуральный цвет отрос более чем на полсантиметра. Она настаивала на том, чтобы я красила свои волосы в медовый блонд, при котором мой необычный цвет глаз (смесь из серого и зеленого) проявлялся наилучшим образом. Уже с юного возраста мне приходилось специально просыпаться рано утром и бороться с выпрямителем, приручая мои естественные локоны, чтобы лицо обрамляли гладкие шелковистые пряди. Но теперь со всем этим было покончено. Никогда больше я не позволю кому-либо (и прежде всего, своей матери) контролировать проклятый цвет и структуру моих волос!
Теперь каждый раз, когда кончики волос, достигающие лишь шеи, щекотали мои щеки, это напоминало мне о моей новообретенной свободе. Прическа как будто была первым шагом в нужном направлении, и даже если это покажется глупым,
Тем не менее, поиски жилья не увенчались успехом. А на место в общежитии я даже не претендовала. Я не испытывала ни малейшего желания проснуться однажды утром, обнаружив стоящую посреди моей комнаты мать, неодобрительно глядящую на меня. Только по этой причине я взялась за поиски квартиры, находящейся на территории кампуса — там, по крайней мере (я надеялась на это), она разыщет меня не так быстро. Разумеется, это все добавило сложности, как я уже успела понять в последние полтора дня.
Несмотря на то что я, так или иначе, нашла лишь несколько комнат, которые освобождались в день, когда я должна выселиться из хостела, я могла бы отметить каждую из квартир как «полное разочарование».
Во время осмотра первой квартиры мой потенциальный сосед был больше заинтересован размером моей груди, чем вредными привычками. При мысли об этом извращенце меня все еще потряхивало. Ненамного лучше была молодая мать, от которой несло едким сигаретным дымом, и рассматривала она меня не только как соседку, а, в первую очередь, в качестве няни. В квартире под номером шесть я встретила пару, у которой при осмотре прачечной обнаружила переполненную корзину грязного белья. А все остальные квартиры были либо разгромленными, либо пораженными плесенью. Без понятия почему, но поиски жилья я представляла себе намного легче.
Вероятно, как раз поэтому мне тяжело давалось нажать на звонок последней квартиры. Табличка с буквами над звонком была подсвечена изнутри и практически обжигала сетчатку глаза.
«Уайт».
Это был мой последний шанс. Других предложений я не нашла. Если я не обзаведусь жильем до начала следующей недели, то окажусь на улице. Уже к началу семестра все приемлемые комнаты были заняты. Без исключений. И, кроме того, цены взлетали все выше. Семь ночей в двенадцатиместном номере уже стоили мне целое состояние. На моей карточке имелась значительная сумма, но эти деньги не были предназначены для жалкой комнаты с одиннадцатью соседями и общественным душем для лиц обоего пола.
Мне нужна была эта квартира, и если я не смогу заполучить ее, тогда волей-неволей моя учеба в университете начнется на симпатичной скамейке в парке, или придется спать в моей маленькой машинке. Ни в коем случае я не собиралась обратно в Денвер. Опции «сдаться» просто не существовало. Во что бы то ни стало, я найду себе здесь новый дом, и если мне придется провести несколько ночей под открытым небом, что ж, меня это устраивает. До тех пор, пока мне не придется возвращаться в Денвер.
Я сделала глубокий вдох и нажала пальцем на звонок. Пока ждала, позволила теплому вечернему воздуху устремиться в мои легкие. Я едва ли ощущала давление, которое образовалось в моей груди.
Один, два, три, четыре, пять...
Молча считая, я зажмурила глаза.
Наконец послышался звук домофона, и я последний раз глубоко вздохнула, прежде чем вошла внутрь.
Мистер К. Уайт (его имя я еще не знала) в электронной переписке упомянул, что квартира находится на втором этаже с левой стороны. Прежде чем я ступила на лестницу, услышала, как надо мной открылась дверь, и вскоре после этого послышалось приглушенное бормотание, которое по мере моего приближения становилось отчетливее.