Новогодний номер
Шрифт:
– Твоё счастье, что я не Ханамия и ничего не скажу Сей-чану, – усмехнулся Лео и получил в ответ едва заметную улыбку стажёра.
***
Касамацу пытался написать что-то уже третий час. Рабочий день уже закончился, и вся редакция, пользуясь отсутствием босса, разошлась по домам, едва минуло шесть вечера. Остались только он, приводивший в порядок счета перед концом года Мибучи, сидевший в своём закутке в ожидании его статьи Сакурай, склонившийся над какими-то листками, да Куроко, игравший с Ёширо в конструктор в соседнем отсеке. Касамацу силился сосредоточиться, но в голову лезли далеко не вопросы читателей и ответы, призванные наладить их взаимоотношения с противоположным
Касамацу сжал кулаки. Теперь, когда он получил эти бумаги, развод показался каким-то неизбежным и неотвратимым. И стало до рези в глазах явным ощущение, что всё это время он надеялся, что всё наладится. Что Минори позвонит и скажет, что ошиблась, что попросит вернуться. Что не придётся продавать дом и решать как-то вопрос с ипотечным кредитом. Что он снова сможет играть с Ёширо каждый день. Касамацу откинулся на спинку офисного кресла и зажмурился.
– Тебе понравилось у папы на работе? – послышалось из соседнего отсека, и Юкио прислушался.
– Да, понравилось, – ответил Ёширо. – Особенно какао с зефирками, которое готовит Мурасакибара-сан. И вообще, тут интересно.
– Если бы тебя попросили рассказать, чем папа занимается на работе, что бы ты ответил? – негромко спросил Куроко, а потом послышался звук убираемых в коробку деталей от конструктора.
– Папа пишет в газету ответы на вопросы, – с удовольствием отвечал Ёширо. – И даёт советы всем, чтобы у них всё было хорошо.
– Тебе нравится папина профессия? Ты хотел бы стать журналистом? – продолжал беседу Куроко, и Касамацу невольно удивился, как его в общем-то замкнутый сын так быстро привык к стажёру и не застеснялся.
– Нравится! – воскликнул ребёнок. – А что нужно, чтобы быть журналистом?
– Нужно учиться грамотно и интересно писать, читать много хороших книг, – принялся перечислять стажёр, – а ещё быть талантливым.
– Как мой папа? – уточнил Ёширо, и сердце Касамацу предательски пропустило удар.
– Как твой папа, – подтвердил Куроко и, судя по звукам, закрыл коробку с конструктором. – А если бы ты мог написать папе вопрос, чтобы он на него ответил, то что бы ты спросил?
– Приедет ли он завтра, и пойдём ли мы на «Звёздные войны», – без запинки проговорил сын, и Касамацу невольно улыбнулся.
– Понятно, – в голосе Куроко тоже послышалась улыбка. – А если бы папа не узнал, что это ты, то что бы ты спросил?
Воцарилась тишина, так что Касамацу даже встал и по возможности неслышно подошёл к самой стенке и осторожно заглянул в соседний отсек. Ёширо сидел на стуле, опустив голову и теребя пальчиками завязки на толстовке. Куроко присел рядом на корточки и доверительно заглядывал ему в глаза.
– Спросил бы, что делать, если мама больше не хочет, чтобы у нас была семья, – выдал Ёширо, и у Касамацу неожиданно для него самого в горле появился болезненный комок. – Почему папа не приезжает со мной поиграть каждый день? Почему мама говорит, что нам скоро придётся переезжать из дома, потому что некому платить за него деньги? Почему когда дома что-то ломается, приходит чужой дядя, хотя папа мог бы это починить?
– Это очень смелые и взрослые вопросы, Ёширо-кун, – Куроко погладил мальчика по голове. – Нужно набраться мужества, чтобы их задать. И ещё больше – чтобы на них ответить.
– Папа бы смог, – покивал Ёширо,
Куроко снова потрепал ребёнка по голове, а Ёширо слез со стула и, сказав что-то ему на ухо, побежал в сторону туалета.
– Знаете, Касамацу-сан, – сказал стажёр, продолжая сидеть на корточках и не оборачиваясь, – мой друг, Огивара-кун, любит говорить, что устами младенца глаголет истина. Не слышали о таком?
– Слышал, – буркнул Касамацу.
– Как думаете, только вас мучает проблема, как себя правильно и достойно вести, если ты разводишься? – уточнил Куроко. – Я думаю, многих. Вот только не у всех хватает смелости об этом спрашивать и это обсуждать.
– Вряд ли у меня хватит, – хмыкнул Касамацу.
– А вот Ёширо уверен в обратном, – покачал головой Куроко. – Ему я почему-то склонен верить больше.
***
Строки сочинялись удивительно быстро и складно, и Касамацу даже почти ничего не переписывал. Только прерывался пару раз. Один раз, чтобы попрощаться с уходившими домой Куроко и Лео, второй – чтобы усадить уже клевавшего носом Ёширо в такси к возвращавшейся от подруги Минори. Он не видел жену уже почти три недели – она старательно избегала встречи, даже когда он приходил к Ёширо. Минори похудела и выглядела немного уставшей, но по-прежнему серьёзной и непреклонной в своём решении. Ещё вчера его бы это, наверное, покоробило, но сегодня вечером Юкио почему-то чувствовал странную уверенность. В том, например, что он сможет вести себя как мужчина, несмотря на обиду и уязвлённое самолюбие. Сможет, потому что сын верит в то, что он справится. А это самое главное.
И вместе с пятьюдесятью правилами разведённого мужчины, которые он решил описать в ответ на выдуманный им же самим вопрос о том, как вести себя при расторжении брака, сами собой приходили и ответы на его собственные вопросы. Он не будет досрочно гасить ипотеку. Тогда не нужно будет продавать дом, где Ёширо провёл детство и где остались его лучшие детские воспоминания. И он больше не позволит Минори вызывать «мужа на час», если нужно будет что-то починить или ввернуть лампочки. И он обязательно будет видеться с сыном не реже, чем через день, чего бы ему это ни стоило.
Материал был готов около полуночи. Оставалось придумать только последнее, пятидесятое правило, и концовку. Касамацу крутанулся на стуле и закинул руки за голову. Вроде бы, он вспомнил и обдумал всё, при этом сумев неплохо разобраться в себе. Последнее правило не желало придумываться, и он уже всерьёз рассматривал вариант, вопреки любви журналистов к круглым числам, прервать список на пункте сорок девять, когда в отсек поскрёбся закутанный в тёплое пальто и шарф Сакурай.
– Доброй ночи, Касамацу-сан. Я прервал творческий процесс, извините, – проговорил он, мельком глянув на экран. – Я хотел спросить, будет ли завтра к утру статья. Акаши-сан поставил срок завтра к обеду, мне…
– Я почти закончил, завтра утром будет, – ответил Касамацу. – Извини, что заставил ждать.
– Ничего страшного, я всё равно работал с материалом Кисэ-сана, – добавил он. – Я ещё хотел сказать, что ваш сын на вас очень похож. И вы очень хорошо с ним рядом смотритесь. Я даже зарисовал. Извините… – Сакурай протянул ему лист бумаги, на котором карандашом был нарисован он сам с Ёширо на руках. – Извините, если позволил себе лишнее.
– Ты хорошо рисуешь, – оценил Касамацу. – Я не знал.