Новогодняя ночь
Шрифт:
— Девушка, а сколько у вас чаша весит? — не замедлил раздаться вопрос.
— Двести пятьдесят.
— Ладно, брось, они все стандартные — по четыреста, — сказал мужчина в лохматой шапке.
— Вы их что, производите? — спросила Стефка, раздраженно высыпая яблоки, и водрузила пустую чашку на весы. Стрелка замерла на 275.
Специалист по таре не смутился:
— Значит, 30 грамм не довешиваешь.
— Во-первых, не тридцать, а во-вторых, где я
— Значит, денег меньше бери.
Очередь начинала сплачиваться, с подозрительностью глядя на Стефку.
— Ладно, — закричал кто-то, — что к девчонке привязались? А ты, мужик, дубленку нацепил, а из-за трех копеек глотку дерешь. Как жена тебя терпит? Иди, не задерживайся.
— Я не из-за трех копеек, а из-за принципа, — оскорбился тот и поправил сползающие очки.
— Иди, иди, принципиальный ты наш…
Круг покупателей мгновенно распался, каждый загалдел о своем, потом все разом стихли.
Время завертелось, закружилось спиралью, выбрасывая то колючки темноты, то всплески снега. Нагнуться — разогнуться, нагнуться — разогнуться.
Ящики таяли на глазах. Яблок осталось немного — килограмм в Стефкиной сумке, килограмм — в ящике, нестандартные. Стефка и их закинула в сумку, все равно никто не возьмет, ну а Лешка в отходы не спишет, скажет, торговать надо лучше.
Любители выбирать товар часто задавали ей вопрос, по их мнению, каверзный.
— А вы бы себе такое взяли?
И когда она отвечала, что постоянно таскает домой полугнилые фрукты, которые не списывают, а покупатель не берет, ей в ответ понимающе улыбались, мол, свистеть, не мешки ворочать.
Лешка сидел за столом, отгадывал кроссворд. Напротив него — Степка, закинув ногу на ногу, важно объяснял:
— Монолог — это фильм Авербаха. 7 букв — правильно?
— Ишь ты, — уважительно покрутил головой Лешка, — и правда, семь.
В зале раздался пронзительный женский голос:
— Какая наглость. Где ваш директор?
Лешка даже глазом не моргнул, продолжал вертеть газетку с кроссвордом, но женщина, преодолев все препятствия, ворвалась в кабинет:
— Кто директор?
Лешка меланхолически грыз кончик карандаша:
— Директора нет. Я — заведующий.
— Что за безобразие у вас там творится?!
— Что случилось?
— Ваш продавец на улице как хочет, так и обдуривает народ. Я его просила пять килограмм, а он взвесил чуть больше трех.
Лешка нехотя оторвался от газетки:
— Разберемся. Стефка, считай пока деньги…
Степка совсем развалился на стуле:
— Это у вас там какой-то
— Ты за картошкой пришел?
Степка приподнял большую хозяйственную сумку.
— Я пока деньги сосчитаю, а ты вон туда лезь, набирай.
Стефка вытащила из кармана халата скомканные бумажки, стала сортировать их в кучки.
Вскоре вернулся Лешка. Рядом с ним, как верный ординарец, семенила все та же женщина.
— Работу нужно проводить с продавцами, — наставительно говорила она.
— Проведем, — охотно соглашался Лешка, — выговор объявим с занесением в личное дело, собрание устроим, премии лишим, зарплату срежем.
— Правильно, — кивала женщина, — так и нужно. А то совсем распустились. Для кого ж тогда перестройка? Замечательно, что в нашем магазине такой приятный заведующий. Здоровья вам, всяких благ.
— Угу, не помешало бы, — соглашался Лешка.
— Ну хорошо, — женщина протянула ему руку, энергично пожала вялую ладонь Лешки, — сами понимаете, нельзя держать таких людей в торговле, тем более теперь, когда перестройка.
— Само собой, — опять соглашался Лешка, — для нас самое главное, чтобы вы, наши дорогие покупатели, были довольны. Если что — обращайтесь, мы всегда отреагируем.
Женщина ушла, весьма довольная, какой и должна была быть покупательница, по Лешкиным словам.
— Дорогие покупатели, — пробормотал Лешка, — чтоб вам всем пусто было, чтоб ваше блядское племя…
Стефка меланхолически продолжала считать деньги.
— Что там такое? — спросила она.
— Все нормально. Ну обвесил эту корову Роман, что, от нее убудет? Сосчитала?
— Да. 387.
Лешка пересчитал деньги, пододвинул к ней оставшиеся рубли:
— Мировой брат у тебя.
— Да? — удивилась она, глядя на суетящегося у картошки брата. — Что же в нем такого мирового?
— Да вообще. Ты знаешь, мы с ним договорились, что он у нас грузчиком поработает.
— Что-то я сомневаюсь, что такая работа моему братцу по душе.
Степка в этот момент втащил в кабинет сумку с картошкой:
— Это ты обо мне, что ли? Мускулы буду развивать.
— Мускулы надо было в детстве развивать.
— Гм… Ты идешь домой? Тебя ждать?
— Нет, у меня дела еще.
Никаких особых дел у Стефки не было, но ей почему-то не хотелось идти домой с братом.