Новопотемкинские события
Шрифт:
– Черт, поганые собаки! – обозлился Антохин, отходя от них к столу и прекращая смотреть в упор. – Горемыкова ругать могут, а я при чем?
Бульдог прекратил лаять, подошел к Антохину и четко произнес, словно настоящий человек:
– А ты накорми нас, гав-гав! Тогда лаять перестанем, гав!
Антохин поначалу ошарашенно смотрел минуты три на бульдога, не зная, что делать и как вести себя дальше с собаками. Из шокового состояния его вывел телефонный звонок, но трубку он не взял.
Сев за стол, Антохин обратился к бульдогу,
– И… и давно говоришь?
– Гав!.. Порядочно! – ответил бульдог. – Жрать хочу, гав!
А колли захотел уточнить, также подходя к Антохину:
– Гав! Я тоже жрать хочу, гав!
– А… чего надо?
– Еды, гав!
Антохин достал из портфеля свои два бутерброда и бросил их собакам. Те радостно завиляли хвостами и быстро съели бутерброды.
– Теперь поговорим? – спросил Антохин.
Вновь раздался телефонный звонок, но Антохин не поднял трубку.
– Гав! Что хотите услышать? – спросил бульдог, виляя хвостом.
– Гав! Теперь спрашивай, – согласился колли.
– Как вы дошли до жизни такой? – стал спрашивать собак Антохин, помрачнев, словно вел допрос.
– Гав, жизнь у нас собачья! – пожаловался бульдог.
Ему вторил колли:
– О, гав-гав, жрать нечего, все только на нас лают!
– Это на вас лают? Или вы на людей лаете? – захотел уточнить Антохин.
– И мы, и они, гав!
– Кто научил вас произносить фамилию нашего мэра Горемыкова?
После продолжительного молчания Антохин повторил свой вопрос, добавляя, что только чистосердечное признание может искупить вину собак.
– Гав, угрожаешь, гав? – задал вопрос колли, как-то коверкая последнюю букву в слове «гав», так как у Антохина появилось ощущение, что произнесено было не «гав», а «гад».
– Только не ругать меня гадом, – потребовал Антохин, стараясь не смотреть пристально на собак. – Так, имена, фамилии ваших хозяев!
– Гав, в стукачами нас не сделаешь!
– А как насчет одного корейского ресторана, где можете оба оказаться в качестве обеда для посетителей?
– Гав, это шантаж! – возмутился бульдог.
– Да, гав-гав, как это подло! – вторил бульдогу колли, рыча и показывая на всякий случай острые зубы Антохину.
– Вы циник, гав! – заявил бульдог.
– На цинизме мир держится, – усмехнулся Антохин. – Ладно, черт с хозяевами… Но мне нужно поймать экстремистов в Новопотемкино, ясно?
– Зачем, гав?
– Чем больше найду всяких шпионов и экстремистов, тем больше выполню план по поимке, тогда и премию дадут, – объяснял Антохин.
– Гав, тяжела жизнь шпика! – заключил бульдог.
– Черт, какой я тебе шпик? – возмутился Антохин.
– Ладно, гав, как бы ни назывался, всё равно жизнь твоя собачья! – вторил бульдогу колли.
– Это почему?
– А потому, гав-гав!.. С высунутым языком ты бегаешь, ищешь шпионов, гав! Собачья жизнь, гав! – ответил бульдог.
– Ей-ей, собачья, гав! – согласился колли. – За жалкую премию, как мы ищем себе похлебку, гав!
Усилием воли Антохин сдержался, хотя удалось ему это с большим трудом. А так хотелось ему заорать, побить поганых собак, которые осмелились посмеиваться над секретным сотрудником!
Антохин вздохнул и продолжал:
– Ладно… Все-таки скажи, кто научил вас произносить фамилию мэра?
– Гав, этого Горемыкова?
– Да.
– Услышали мы на улице, гав, его фамилию, – ответил колли, – Горемыков, гав!
Колли нечетко произнес слово «гав», коверкая его, и Антохину послышалось не «гав», а «гад».
– Ругаться не надо! – строго произнес Антохин.
– А мы не ругаемся, гав! – заявил бульдог, открывая пасть и показывая Антохину острые зубы.
– И слово «гад» тоже слышали на улице?
– Гав, да!
– То есть слышали сначала фамилию мэра, а потом это слово? – продолжал уточнять Антохин, стараясь даже в своем кабинете не произносить сразу одновременно фамилию мэра и оскорбительное слово.
– Гав! Да, Горемыков гад! – ответил бульдог.
– Да, гав, Горемыков гад! – так же громко ответил колли, виляя хвостом.
– Хватит, довольно! – разозлился Антохин, повышая голос. – И кто так говорил на улице?
– Гав! Все так говорили на митинге недовольных.
Снова раздался телефонный звонок.
Антохин нехотя потянулся к трубке:
– Да. Слушаю… Кто?.. Какое нам дело до английского общественного деятеля?.. Он к нам едет? Как звать его?
Собаки почему-то громко загавкали, поэтому он не услышал фамилии англичанина.
– Эй, не гавкать здесь, черти! – огрызнулся на собак Антохин. – Да я не вам, что вы?.. На собак… Это мое дело, почему собаки у меня… Тайна!.. Как фамилия англичанина?.. Фок… Фоскли? Ах, Джон Фоксли?.. А раньше он не приезжал? Что-то фамилия его знакомая, да, приезжал… Интересуется правами человека? Гм, а у себя он их уже проверил?..
Антохин тихо вспомнил некоторые жаргонные словечки из уличного богатого арсенала и коммунальных квартир, поминая вдобавок чью маму, после чего продолжал громко говорить в трубку:
– В прошлом году я помню, как он приезжал не по деловой, а по туристической визе… Ах, сейчас тоже так едет? Вот, черт собачий, катается, шикует, а тут жизнь совсем собачья! – Тут он поглядел на притихших собак, которые лежали на полу и вздохнул, представив себе того чопорного англичанина, который ездит по разным странам, останавливается в дорогих отелях, есть только в ресторанах, пьет дорогое импортное вино, может, еще девочку в номер потом вечером пригласит, и совсем не думает о суверенной демократии, постоянной борьбе с внешними и внутренними врагами отечества, которых почему-то становится с каждым днем всё больше, а не как он, боец невидимого фронта, ест два бутерброда, пьет бутылочное пиво и считает денежки от зарплаты до зарплаты.