Новороссия. Реквием по любви
Шрифт:
– Зачем?
– спросил тот, откинувшись на спинку кресла.
«Какой разговорчивый дяденька», - усмехнулась мысленно Дарина.
Совсем не хотелось раскрываться перед ним, рассказывать о своём горе. Не вызывал он такого желания.
«Что же ему сказать убедительное?
– напряженно думала она.
– Чем пронять такого борова?»
– Не пытайтесь выдумать, чего нет, - скупо хмыкнул полковник.
– Вы среди мужиков смуту посеете. Одним своим видом. Вам не в ополчении надо быть, а на обложке дамского журнальчика. Идите домой, и выбросьте из прелестной головки
Дарина сидела будто оглушённая. Потом встала и, не прощаясь, направилась к двери. Та в этот момент распахнулась, на пороге появился мужчина в гражданской одежде, возрастом несколько моложе военкома и не такой грузный. Он прошёл в кабинет, мельком глянув на девушку, а она случайно зацепилась ремешком сумочки за ручку. Пока освобождалась, придерживая стопой дверь на тугой пружине, услышала, как вошедший тихо спросил:
– Кто это?
– Патриотка, - также тихо, с сарказмом ответил хозяин кабинета.
Взбешенная, едва сдерживая эмоции, она поторопилась на улицу, зашагала прочь от военкомата, не обращая ни на кого внимания, не реагируя на явный молчаливый интерес мужчин, так и стоявших неподалёку от ступеней и чуть в стороне, у курилки.
Вдруг где-то рядом загрохотало, следом завыла сирена…
Дарина испуганно остановилась, ища глазами хоть какое-то укрытие.
Загрохотало ближе и чаще.
Она бросилась в подъезд, села на корточки под лестничным маршем, сжалась и уже не сдерживаясь, заплакала. Разом навалилось всё: пережитое унижение, страх и боль от потери близких…
Обстрел прекратился.
Дарина продолжала сидеть, тревожно вслушиваясь, ожидая продолжения, но, кажется, успокоилось. Высохли и слёзы. С опаской вышла из подъезда, боясь отдаляться, не зная, что предпринять. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось.
Посмотрела на военкомат и снова пошла в ту сторону.
У здания никого не было: обстрел всех распугал.
Она села на лавочку в курилке усыпанной горелыми спичками, окурками, смятыми пачками сигарет. Невыносимая вонь из железной неказистой урны отравляла воздух. Отвернувшись, Дарина стала смотреть на дверь военкомата. Она не знала точно, зачем вернулась. Причин много, но главная - желание отомстить. Получить оружие и стрелять в нелюдей, убивших маму и Диму.
Пусть даже не именно в тех самых.
Неважно.
Зачем они пришли?!
Кто их звал?!
Заварили кашу майданутые, русский язык им, видите ли, помешал. Хотите в Европу? Валите. При чём тут русский язык? При чём всё остальное? Люди при чём? За что их убивать?! За что убили маму и Диму?!
Глаза опять застлали слёзы. Смаргивая их, девушка подавляла всхлипы.
«Радим звал на эти митинги проклятые… Хорошо, что не поехала. Все фанатики оттуда сейчас засели под Славянском чтобы убивать… Сволочи… Но Радим не такой, он не поедет… - думала она горько.
– Поймёт, во что превратился его майдан и отречётся. Почему он не звонит уже неделю? Связь то есть, то нет. Сейчас вот есть. Самой позвонить? Нет, не стану, денег на счету почти не осталось. Да и что сказать? О маме и Диме?
***
Она не знала, что в окно из кабинета военкома на неё смотрел тот самый гражданский.
– Патриотка-то эта сидит, не уходит.
– Да ладно!
– не поверил офицер.
– Точно тебе говорю. Вон она, в курилке на лавочке.
Полковник грузно поднялся с кресла, подошёл к окну, хмыкнул:
– Вот упёртая! Неужто сидела, пока обстрел был?
– и ответил сам себе убеждённо: - Вряд ли.
– Ну, так пусть идёт в ополчение, если хочет.
– Ты видел её?
– чуть повысил голос военком.
– Ну, видел и что? Красивая.
– То-то и оно. Представляешь, что там начнётся среди мужиков голодных на баб?
– Смотря как покажет себя.
– И это верно, - опять согласился полковник.
– А если не так как надо? Что делать? Разнимать мужиков? А у каждого ствол, не забывай.
– Может, ты зря так о ней и о мужиках, а?
– Может и зря, хрен его знает, - военком помолчал и добавил: - Если только в тыловую службу её отправить.
– Ну, так что, позвать?
– спросил гражданский.
– Не надо. Я дежурному позвоню.
***
Девушка увидела, как дверь открылась, вышел дежурный офицер.
– Дарина Матвеевна, подойдите!
– позвал он.
Она помедлила, но встала всё же, подошла.
– Вас военком зовёт.
– Зачем?
– Не могу знать.
Девушка проделала обратный путь до приёмной и под пристальным взглядом секретарши вошла в кабинет.
– Присаживайтесь, - прогудел военком, когда она подошла к его столу.
Покосившись на стоявшего у окна гражданского, Дарина села, разгладила джинсы на коленях, положила на них сумочку.
– Не передумали ещё?
– спросил хозяин кабинета, привычно прессуя посетительницу тяжёлым взглядом маленьких глаз.
Дарина решила выложить всё, как есть. Она интуитивно чувствовала, что человек у окна из тех, кому можно довериться, и решила рассказывать ему, а не полковнику. И неважно, что он за спиной.
– У меня мама и брат при обстреле погибли. Поэтому я не просто так в ополчение. Я снайпером хочу стать.
Она смогла их удивить.
Полковник непроизвольно откинулся на спинку кресла. Совсем не так, как при первом разговоре. Тогда это была надменная поза, а сейчас растерянная.
Гражданский обошёл Дарину и встал рядом с военкомом, глядя на неё испытующе.
Пауза не была долгой.
– Вона как!
– прогудел хозяин кабинета.
– Да, - решительно отозвалась девушка.
Мужчины переглянулись.
– Стрелять приходилось раньше?
– спросил гражданский.
– Со знакомыми ездила на природу несколько раз. Давали стрельнуть из охотничьего ружья.
Мужчины опять переглянулись.
– Понятно, - гражданский со значением вздохнул.
– Я научусь всему что нужно, у меня хорошая физподготовка и выносливость! Вы когда-нибудь пробовали тренировку отработать в фитнес-зале?
– горячо заговорила она.