Новые фарисеи
Шрифт:
СОШКИН. А мы и перестроили. До основанья.
(В гостиную входят ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА и ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. В руках ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА держит саблю, завернутую в скатерть.)
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА (кивая на Сошкина). Этот полоумный еще здесь? Снова мозги вам набекрень сворачивает?
КАТЕНЁВ (грозно). Ольга!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Да мне что!.. (Отдаёт Катенёву саблю.) Вот, держите своё именное… Еле вытребовала обратно: уже экспонатом истории оно стало!
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ.
КАТЕНЁВ. Что – я… Перед Ликой, перед детьми вашими вам ответ держать.
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Прытки будут!
СОШКИН (шепотом Катенёву). Что она меня полуумным кличет? Пускай уж лучше дураком зовёт, коль за умного не принимает. А так, что ж, обидно!
КАТЕНЁВ. Ольга, выйди!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Я?! Из своего дома?! (Успокаиваясь.) Смешно и глупо. (Катенёву) Вы – оставайтесь, (Сошкину) а вы – пожалуйста! (Показывает на дверь).
СОШКИН. Ну, я пошёл… Ты, Григорий Калиныч, ко мне заглядывай… Ежели пустят, конечно.
КАТЕНЁВ. Я приду, Пётр Иванович. Обязательно приду, жди! (Жмёт на прощанье Сошкину руку.)
СОШКИН (кланяясь, как барыне, Ольге Николаевне). До свиданьица! (Стоит, ждёт ответа.)
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Ну?..
(СОШКИН уходит.)
КАТЕНЁВ (презрительно). Эх, ты! Чувырло!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Бесполезно. Не растравите. (Всё-таки срывается). Мы вас какими представляли? Все как на подбор, во лбу – звезда, в глазах – огонь, образцы для подражания! А вы: «брешешь», «чувырло», «недорезанные буржуи»…
КАТЕНЁВ. Вы эти… как их… читал недавно в одной книге… Она мне еще как трофей досталась, когда мы банду Горелова ликвидировали… (Вспомнив) Вот, вспомнил! Вы – фарисеи!!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА (мужу). Это ещё кто?
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Были такие в старину. Именем божьим прикрывались, мысли свои истинные скрывали. Теперь их давно уже нет.
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Это он нас, что же, попами, получается, обозвал?
КАТЕНЁВ. Фарисеями!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА (мужу). Да, выражаясь Лёкиным языком, у него действительно «сдвиг по фазе»!
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Ничего страшного, это пройдёт. Просто Григорий Калиныч после своей контузии еще немного путается в эпохах.
КАТЕНЁВ. Я не путаюсь!
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. А кто сказал, что он недавно банду Горелова ликвидировал? Это когда – «недавно»? Вчера или на прошлой неделе?
КАТЕНЁВ. Для вас – давно. А для меня недавно, в августе двадцать первого. Я этот август как сейчас помню.
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Август двадцать первого года он помнит как сейчас! Лечить его нужно, пока не поздно!
КАТЕНЁВ. Меня лечить не надо, я здоров. (Многозначительно помахав кулаком перед лицом внучки.) А вот вас полечить не мешало бы…
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Проснулся на мою голову!.. Уж лучше бы не просыпался!
(Входит ЛИКА. Увидев Катенёва, радостно бросается ему навстречу.)
ЛИКА.
КАТЕНЁВ (гладя Лику по голове ладонью). Я не к ним… Я к тебе… Я к ним не вернулся бы…
ЛИКА. Лёка тебя тоже ждал!
КАТЕНЁВ. Да? Вы у меня хорошие… Непутёвый он только Лёка… Без дороги по жизни идёт.
ЛИКА. Безвольный он.
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Не драли его, вот и безвольный.
ЛИКА (отцу). Весь ты в этом! Тебе нечего сказать, так ты за ремень хватаешься. Лёку ты бил, ну и что?
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. А то!
ЛИКА. Ну, что – «то»?
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Друзья его все сидели. Кто в милиции, а кто и там, за решеточкой… А он – нет. Потому что дома ночевал. А дома ночует, потому что меня боится.
КАТЕНЁВ. Тебя самого-то били?
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ (гордо). Били! Иногда…
КАТЕНЁВ. Оно и видно.
ЛИКА. Он из-за вас никем не стал! А он страшно способный!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Договорилась!.. Мы виноватые!.. Да кто вам жить не даёт, кто?! За уши в люди тянем, а вы брыкаетесь!
ЛИКА. А мы не хотим по-вашему жить! Не хотим! Неужели вам это не понятно? Вы живёте не так, как надо, вы живёте неправильно! А вместе с вами и мы невольно живём по-вашему. Всю жизнь думать только о платьях, шубах, гарнитурах, дачах; о том, где раздобыть деньги на всё это и добывать их: либо честно, работая чуть ли не по ночам, либо нечестно, и тогда тоже недосыпая, боясь «как бы не посадили», «как бы не шлёпнули»… И больше ни о чём не думать, ничем не интересоваться, не замечать той жизни, которая есть, которая совсем рядом, которая доступна любому, кто пожелает жить ею!.. Отказываться от настоящей жизни во имя мелочного, скучного, пустого существования!.. Я – не могу. И я – не буду!
КАТЕНЁВ. Молодец! Правильно!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Лика! Ты не понимаешь! Всё гораздо сложнее! (Катенёву). А вы… старый человек… и сбиваете с пути… Она ещё девочка, несмышлёныш!
КАТЕНЁВ. У неё у самой глаза открылись. Думаете, она не видит? Всё видит, всему свою цену даёт. (Начинает вдруг собираться.) Ладно, уйду я. Земля большая. Не у вас же век доживать. А истину я найду! Сдохну, расшибусь, а найду! Быть того не может, что кругом все как вы живут.
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Слава богу! Сам уйти надумал! Идите – нам проще! Желаю удачи! Истины ему захотелось… Долго всё-равно не прошляетесь: живо определят!.. За бродяжничество!
ЛИКА. Дедушка, что ты? Куда?
КАТЕНЁВ. Прощай, Лика… Ухожу…
ЛИКА. А я? Я как же?…
КАТЕНЁВ. Они тебе – отец и мать. Ты привыкла уже. (Пауза.) А я не могу. Уйду от греха, погляжу как другие люди живут.
ЛИКА. Так и я не могу, дедушка! Так не могу, что и сказать нельзя!
КАТЕНЁВ (после паузы). Прощай… Ещё встретимся…
ЛИКА. Не уходи! (Родителям) Они пусть уходят!
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Из своего дома?! Он спятил, потому и уходит, а мы?! Мы – сумашедшие?!