Новые рассказы Рассеянного Магистра
Шрифт:
Нулик встал, подошёл ко мне и торжественно потряс мою руку.
— Спасибо! Огромное вам спасибо.
— Но за что же? — удивился я.
Президент замялся.
— Как вам сказать… Ну, мне очень не хотелось, чтобы Кулон что-то там стянул у Ньютона. И я страсть как обрадовался, когда оказалось, что он человек честный.
— Рад, что доставил тебе удовольствие. А теперь не пора ли нам двинуться дальше?
— С вашего позволения, дальше идёт «десятое небо», — сказал Сева. — По словам Магистра, выражение это часто употребляют современные учёные.
— Десятое небо. Наверное, это что-то
— Если и про астрономию, то, во всяком случае, не научную и не современную, — заверил Сева.
— Объясняй! — вздохнул президент, украдкой покосив шись на часы.
— В древние времена, — начал Сева, — известно было пять планет: Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн. Солнце и Луна тоже причислялись тогда к планетам. Всего, стало быть, по тем временам планет было семь. А устройство мироздания тогда представляли себе так. В центре Вселенной помещается неподвижная твердь — Земля. Вокруг Земли обращаются планеты. Каждая планета укреплена на своей собственной сфере (или на своём небе) и обращается вокруг Земли вместе с ним. Первое небо — небо Луны, за ним идёт небо Меркурия. Следующее, третье небо принадлежит Венере. За ним следуют небеса Солнца, Марса, Юпитера и Сатурна. Небо Сатурна было седьмым, и последним планетным небом.
Нулик критически хмыкнул.
— А куда звёзды девались? Ведь их небось малость побольше семи!
— Не беспокойся. Нашлось место и для них. Между прочим, в отличие от планет, все другие небесные тела назывались неподвижными звёздами. Так вот, по, мнению древних астрономов, все неподвижные звёзды были прикреплены к одному, восьмому небу и тоже обращались с ним вместе вокруг Земли.
Президент беспокойно заёрзал на стуле.
— Так. Больше вроде прикреплять нечего. Выходит, восьмое небо самое последнее.
— Это он намекает на то, что нас интересует не восьмое небо, а десятое, — разъяснила Таня.
— Погодите, будет вам и десятое, — сказал Сева, — только не вдруг. Сперва заедем по дороге на девятое.
— Так бы сразу и говорил! — успокоился Нулик. — Было, значит, и девятое и десятое! Только что же на них помещалось?
— На девятом небе находились механизмы, которые приводили в движение восемь других небесных сфер!
— А на десятом?
— А ты подумай. Если на девятом — механизмы, так на десятом…
— …механики! — радостно засмеялся Нулик. — Небесные механики!
— Или попросту боги, — закончил Сева. — Блаженные, как их ещё называли. И вот почему пребывать на десятом небе значит достигнуть высшего блаженства.
— Всё это так, — сказала Таня, — но чаще всё-таки говорят «на седьмом небе», а не на десятом. «Он на седьмом небе от счастья».
— В каком-то смысле седьмое небо тоже наивысшее, — возразил Сева. — Ведь это последнее планетное небо!
— Седьмое, десятое — какая разница! — примиряюще сказал президент. — Сейчас-то всё равно всё по-другому.
— Это ты дело говоришь! — похвалила Таня. — В наши дни пришлось бы этих блаженных переселять с десятого этажа на тринадцатый. Ведь, помимо прежних планет, сейчас известны ещё три: Уран, Нептун,
— Да и вообще, с точки зрения современной астрономии, Вселенная устроена совсем иначе, — заключил Сева. — А посему спускаемся с небес на землю и переходим к паролю, который придумал хитрец Джерамини.
— На всякого хитреца довольно простоты, — съязвила Таня. — Пароль придумал, а проверить, так ли уж трудно его расшифровать, не догадался.
— Откуда ему было знать, что хозяин кафе подслушает его разговор с девочкой и всё расскажет Магистру? — возразил Сева.
— А что он такого рассказал? — в свою очередь, спросил президент. — Ведь Джерамини так и не сообщил, какие именно числа были на каждой половинке ассигнации.
Таня загадочно уставилась в потолок.
— Джерамини не сообщил, а Единичка их всё-таки отгадала.
— Хочешь сказать, что ты тоже? — подмигнул Нулик.
— Представь себе, тоже.
— Что ж молчишь-то? Давай выкладывай!
— А я и не молчу вовсе. Задумаем какое-нибудь четырехзначное число. Ну хоть 1625. Допустим, что это номер серии той ассигнации, которую Джерамини разрезал пополам. Когда он её разрезал, на одной половинке осталось число 16, на другой! — 25. Предположим, что половинку с числом 16 Джерамини отдал.
— …одноглазому Аргусу, — подсказал Нулик.
— Аргус — и вдруг одноглазый! — прыснула Таня. — Ерунда какая-то. Одноглазыми в греческой мифологии были великаны циклопы. Один из них, Полифем, чуть не погубил Одиссея. А у Аргуса было много глаз, — не только на лице, но, кажется, даже на затылке. Потому-то и считался он незаменимым сторожем. Ну, это я к слову. Так вот, половинка с числом 16 находится у одноглазого, а число 25 осталось на той половинке, что Джерамини отдал девочке.
— Вот что, — неожиданно решил Нулик, — хватит нам плутать вокруг да около. Проделаем с числом 1625 всё, что велел Джерамини. Сперва вычтем из него 25, получим 1600. Из 1600 вычтем 16. Это 1584. Остаётся разделить 1584 на 99. А это будет… это будет 16. Вот так штука! Да ведь это то самое число, которое осталось на половинке ассигнации у одноглазого! Уж не нарочно ли ты подгадала номер колумба?
— Ничего я нарочно не подгадывала! Так будет всегда и с любым числом.
— Эх, — сокрушался президент, — если бы не кино, непременно потребовал бы доказательства.
— Кино подождет, а доказательство я тебе представлю.
Таня взяла бумагу и написала четырехзначное число в общем виде:
1000а + 100b + 10с + d
— Здесь, — объяснила она, — а — число тысяч, b — число сотен, с — число десятков и d — число единиц. Теперь изобразим с помощью этих букв те двузначные числа, которые остались на каждой половинке ассигнации Получим: