Новый Альфонс
Шрифт:
– Сходи, уж ладно, - снисходительно говорит сестра.
– Пойдемте, Андрей.
Она берет меня под руку.
– Противный брат, приехал домой и нет, чтобы обрадовать бабушку, сразу же к коню.
– Согласен с вами. Но на его бы месте, я только к вам, за вами бы ходил.
Нина улыбнулась.
– А вы опасны. Хорошо, что вы - не он.
Слышен крик режиссера.
– Стоп. Неплохо. Переходим в павильон два, перетаскивайте аппаратуру.
Пока идет смена декораций, мы отдыхаем. Нина сидит рядом со мной на табуретке.
– Алексей, -
– Что-то мне не хочется.
– Почему так?
– Не нравятся мне их танцы под динамик, а потом ты же видела танцплощадку, там пыли - по щиколотку.
– Тогда пойдем, погуляем в подсолнухи...
– Заманчиво. Это на поле что ли?
– Туда.
– Пойдем.
– Всем актерам явиться в павильон, - слышится голос мегафона.
– Ой, до чего мне сейчас не хочется сниматься, - потягивается Нина.
Идет сцена моего ухаживания за княгиней.
– Я каждый след готов твой целовать, - шепчу я Нине.
– Но нет, Андрей, нельзя так.
И тут я обхватываю тело девушки, княжна затрепетала.
– Андрей, увидят все. Вот будет мне позор.
– Все будет хорошо, прекрасная богиня.
И опять в этом месте врывается режиссер.
– Стоп. Нина, чего ты корежишься. Ведь ты же хочешь... Покажи, что ты хочешь, не отталкивай его руки, а наоборот прижми их к своей груди. Ты завлечена в его сети, так что меньше сопротивления. Ну почему ты так скована? Снова начинаем. Давайте хлопушку...
Я уже храбро обхватываю грудь Нины, и она прижимает мои руки к себе.
– Пойдем ко мне...
– Нет, нет, ты лучше приходи в мою комнату, но в полночь, когда все спят. Я приоткрою окно.
– Приду.
– Сюда идут.
Она вырывается из моих рук и, встряхнувшись, скромно отсаживается от меня на скамеечку. Вбегает Георгий.
– Андрей, ты здесь? Свершилось.
– Да что случилось?
– Война с немцами. Сейчас из города прискакал нарочный. Мы объявили войну.
– Ой, - взвизгнула Нина, - да что это такое. Вам, наверно, надо срочно вернуться на свое место службы.
– Я, думаю, мы завтра выезжаем утром рано. Андрей, готовься.
– Хорошо.
Георгий уходит и тут княгиня срывается со своего места и бросается мне на грудь.
– Андрей, я вся твоя...
Вечером мы с Ниной вышли за поселок. Огромное поле, до горизонта засеяно подсолнухом. Тысячи желтых головок склонились в сторону уходящего солнца.
– Хорошо-то как, - восхищается Нина.
– У тебя сколько еще здесь сцен?
– По-моему три. Завтра с тобой в постели, потом в лагере и в карете, катим до Варны.
– Можно сказать, мы с тобой начали картину, играли пролог.
– Да, начало войны, 1914 года.
– А потом по сценарию встретимся в Париже в 1924 году. Это почти через десять лет...
– Сначала встретимся в Галиополлийском лагере и сразу укатим в Париж.
– К черту сценарий. Пойдем в подсолнух.
Она кивает головой. Мы заходим в поле огромных цветов, и тут я обхватываю ее за шею и целую. Нина давно ждала этого, и мы с жадностью начали пролог танца любви.
Идет прощание последнего русского войска в Галиополлийском лагере с генералом Врангелем. Сотни солдат и офицеров, в помятой форме, с длинными Мосинскими винтовками вытянулись в неправильные ряды. Роман Петрович охрип и уже пьет валидол, в седьмой раз пытается прокрутить сцену и ничего не получается. Статисты на этом диком солнце ведут себя как полоумные, то чем-нибудь прикрываются или машут платками, а то и удирают под тень деревьев. Известный актер с мировым именем, играющий Врангеля психанул, огрел плеткой двух статистов и заорал.
– Если сейчас кто сорвет дубль, убью.
Порядок более-менее восстановился, и вот главнокомандующий со свитой обходят войска. В свите, помимо генералов и офицеров несколько шикарных женщин. Генерал останавливается перед знакомыми личностями и милостиво говорит с ними. Вот он подходит ко мне.
– Капитан...
– Стрельцов, ваше превосходительство.
– Да, да... Помню. Вручал вам крест за Крымскую компанию.
– Ваше превосходительство, - раздается знакомый голос в свите генерала, - нельзя ли походатайствовать за этого офицера.
Да это же Нина, она по-прежнему прекрасна, несмотря на жару и прошедшее с первой встречи время.
– Я слушаю вас, княгиня.
– Для своей охраны я набираю достойных офицеров, нельзя ли мне уступить капитана Стрельцова.
– Как пожелаете, княгиня. Я думаю...
– взор Врангеля падает на низкого квадратного генерала с калмыцкими глазами, - генерал Кутепов, спишите капитана в резерв.
– Слушаюсь, ваше превосходительство.
Врангель и свита идут дальше, около меня задерживается Нина.
– Здравствуй, Андрей. Вот мы и свиделись.
– Здравствуйте, княгиня. Спасибо, что похлопотали за меня.
– Я через три часа уезжаю отсюда в Париж, будь готов, коня найдешь в подворье дома генерала.
– Я буду там вовремя, княгиня.
– До встречи.
Она засеменила за свитой. Мои товарищи по строю, стали поздравлять и поддевать меня.
– Андрей, зачем тебе конь, ты оседлай ее.
– Эй, капитан, откуда у тебя такие связи. Устрой мне тоже протеже.
– Поздравляем, Андрей, быстрее выбирайся из этого дерьма...
Режиссеру зачем-то нужно было показать, как мы удираем из Галиополли, хотя этого по сценарию нет, и поэтому три дня я мучался с лошадьми. Снимали участки дороги, где якобы весь день мы скакали до Варны, это четыре офицера охраны и карета с княгиней и ее подругой графиней Верейской, судя по сценарию, весьма не глупой, но странной женщиной. Только потом, после этих съемок, Нина мне сказала, что нашему Роман Петровичу показалось, что начало любви графини ко мне нужно показать раньше, хотя по книге она должна появиться позже в Варне. Когда снимали эту сцену, то я натер крестец, так как на лошади приходилось скакать галопом, из-за этого ходил по лагерю враскорячку, чем вызывал смех труппы.