Новый круг Лавкрафта
Шрифт:
Конечно, любые попытки распознать выражение… лиц? — что ж, назовем этолицами, — радикально отличных от человеческих, обречены на немедленную неудачу, однако интуиция подсказывала, что чудища удивлены не менее моего, и моя внешность выглядит столько же диковинной в их глазах, как их облик — в моих. Они выглядели взволнованными. А вот я — как ни странно — не испытывал особой тревоги. В конце концов, меланхолично подумал я, это же моя галлюцинация, правда? А раз моя, значит, я в ней хозяин. А если кто-то с помощью моего подпитанного некоторыми субстанциями воображения решил в нее заявиться — добро же, пусть ведет себя как воспитанный гость.
На некоторое — надо сказать, совершенно неопределенное время — я провалился в полузабытье. В этом сумеречном состоянии я почти не сознавал, что происходит вокруг меня — точнее, внутри меня. В дальнейшем я бы хотел сопоставить мои ощущения с описаниями впечатлений людей, находившихся под действием тех или иных наркотиков:
Придя в себя, я обнаружил — с несказанным облегчением, — что по-прежнему сижу в кресле и даже совсем не переменил положение. Однако, по правде говоря, мне показалось весьма удивительным, что прошло так много времени — целая ночь миновала. Я начал эксперимент за час или два до заката — сейчас же наступало время рассвета. Однако приходилось учитывать, что наркотик мог повлиять на мое чувство времени — и я не особо разволновался. Каких-либо других последствий воздействия употребленного внутрь вещества не чувствовалось. Единственно, меня прямо-таки распирало от детского и неуемного желания немедленно поделиться с кем-нибудь рассказом о моих ночных приключениях. Заседание нашего клуба должно состояться лишь в первых числах месяца, а до встречи с доктором Уитмором оставалось ждать целую неделю. Как же пережить это? В такой ситуации я был благодарен судьбе, что домашние хлопоты отвлекали меня хоть немного, но каждый день, — и так мне удалось пережить целую неделю и не взорваться, как перегретый паровой котел. Однако мне было по-настоящему тяжело поддерживать дурацкие светские беседы с моими обычными знакомыми — меня привлекало нечто гораздо более грандиозное, а не эти мелочи и глупости! О, как хотелось мне поведать им о тайных, запретных путешествиях в собственное внутреннее пространство, о странных существах, населяющих пропасти моего подсознания! Однако мне хватило осторожности и благоразумия промолчать — подобные рассказы у неподготовленных людей способны вызвать лишь отторжение: тебя всю жизнь потом будут провожать косыми взглядами и шептаться за спиной.
И вот пришел день визита к доктору Уитмору. Пока я сидел в приемной и листал одну из книг, оставленных на столике ради развлечения скучающих в ожидании пациентов, меня осаждали мысли: как ловчее прикинуться нервным больным? Сумею ли я притворяться достаточно долго, чтобы доктор Уитмор успел выказать свою непредубежденность относительно экспериментов с сознанием? Тот, первый опыт я повторить не решился: хотя ощущения, без всякого сомнения, были иллюзией, однако они имели до странности физическую природу. Я решил подождать осмотра — на всякий случай. И хотя изначально я рассматривал визит к доктору как предлог, чтобы свести более тесное знакомство и побеседовать на интересующие меня темы, сейчас мой интерес к его врачебному мнению стал непосредственным. По мне, так мое состояние было вполне удовлетворительным. Но что, если наркотик возымел какие-то побочные действия? Скоро я это узнаю наверняка. Дверь отворилась, и в ней показалась секретарь, облаченная в форменную одежду, столь безупречно белую, что она, казалось, испускала сияние. Она вызвала меня по имени, я поднялся и последовал за ней в одну из смотровых — там мне предстояло ожидать (недолго, как меня заверили) доктора.
И действительно, доктор Уитмор не заставил себя ждать. Передо мной появился человек среднего роста, немного сутулый, с небольшим брюшком. Среднего возраста, но рано поседевший — и со множеством выдававших обилие забот и тягот морщин на лице. Мы обменялись приветствиями, и я принялся довольно складно врать о симптомах моей несуществующей болезни. Я выбирал весьма обтекаемые выражения, однако же пытался найти слова, которые бы свидетельствовали скорее о личном опыте, нежели о вычитанном в медицинском справочнике. К счастью, доктор задал всего несколько вопросов и полностью удовлетворился услышанным, а потом начал осмотр. Через некоторое время я лежал на смотровом столе — мой эскулап должен был вернуться с результатами анализов. Вскоре он и впрямь вернулся, продолжая внимательно просматривать листы с распечатками. Я сел и весь превратился в слух. Однако доктор с крайним удивлением заметил, что все тесты показали, что жалобы пациента, увы, ничем не подтверждены.
Анализы убедительно продемонстрировали, что мое тело чувствует себя вполне сносно, если не сказать — отлично. Я обрадовался подобным новостям, однако теперь мне приходилось лихорадочно искать возможность открыться доктору хотя бы намеком: рассказать о своем личном опыте, возможно, даже попросить его наставничества, ведь мы с друзьями наверняка продолжим подобные эксперименты. И тут господин Уитмор заговорил снова. Похоже, сказал он, единственной болезнью здесь можно было счесть лишь досадную ошибку в моих предыдущих анализах. Во всех бумагах обозначено, что у меня кровь группы 0, в то время как его собственный анализ недвусмысленно указывает, что у меня кровь группы А. Неужели я сам не заметил этой грубой ошибки? А если заметил, то почему же не поправил? А если бы произошел несчастный случай, и я бы оказался в больнице без сознания — подобные ошибки грозят ужасными последствиями при переливании крови. Но я был слишком подавлен, чтобы отвечать на его вопросы. Меня охватил цепенящий ужас — я вспомнил о весьма… физических ощущениях во время посетившей меня галлюцинации. Неужели… неужели…
Ибо я был уверен: до сегодняшнего дня моя кровь совершенно точно относилась к группе 0!
Уитмор распрощался со мной немало удивленный: мое горестное изумление и даже страх показались ему слишком странной реакцией на его доброжелательный и мягкий упрек. В случае, если симптомы болезни снова обнаружат себя, он рекомендовал повторную консультацию. На данный же момент доктор лишь мог развести руками. Как бы я хотел положиться на его авторитетное мнение — однако же нынче это стало положительно невозможным! Как бы благоприятно он ни относился к экспериментам с наркотиками, Уитмор был прежде всего психиатром; не оставалось никаких сомнений, что он бы воспринял мой безумный рассказ как признак развивающейся паранойи. А вдруг это и есть паранойя? Однако, нет. Взяв себя в руки по выходе из здания больницы, я успокоенно вздохнул: нет, мои душа и тело пребывали в совершеннейшем здравии. Моя кровь вдруг ни с того ни с сего поменяла группу — что ж, приходилось признать, что невозможное оказалось возможным. Как? Непонятно. Еще менее я представлял себе связь между столь резкими изменениями в организме и посетившей меня галлюцинацией. Связь, тем не менее, существовала. И с этой мыслью в душе моей снова разгорелся огонек надежды. И хоть опыт оказался весьма болезненным, не подтверждал ли он, что я оказался правым? Ведь у меня на руках находилось доказательство подлинности некоего оккультного, до конца еще не проявленного знания, которое члены нашего клуба столь долго и тщетно пытались стяжать? О да, несомненно, то были верные доказательства! Мое приподнятое расположение духа не смогло изменить даже мрачное предчувствие, вдруг шевельнувшееся в душе.
До следующего собрания клуба оставалось целых две недели, и все это время я обдумывал два возможных пути к действию. Конечно, самым простым выходом было бы созвать коллег на особое, внеурочное заседание. Господи, конечно, они были бы не против — ввиду столь потрясающих новостей! И все же просто рассказ представлялся мне недостаточным. Опыт, голый опыт — вот что имело значение (он, кстати, перестал меня страшить до последней степени, когда я узнал, что вреда здоровью он мне совершенно не нанес). Ох, безусловно, рассказ мой будет принят с энтузиазмом, но мне все же казалось, что здесь следует быть более понятным — естественно, если ставить перед собой целью увлечь коллег на ту же дорогу познания. Я надеялся, что дальнейшие откровения уже не посетят меня в одиночестве.
И тут я решился действовать иным способом. Необходимо использовать оставшиеся до заседания дни с максимальной пользой — и выяснить, как же подобное физиологическое чудо могло со мной произойти. Я не обладал достаточными познаниями в медицине, однако разыскания в малоизученных областях мне были отнюдь не в новинку, к тому же краткий экскурс в медицинскую периодику, который я совершил, готовясь к визиту к доктору Уитмору, познакомил меня практически со всеми ведущими изданиями в этой области. Если удача улыбнется, я обнаружу какой-нибудь прецедент или схожий с моим случай. Подобные эксцессы могли быть, а могли и не быть связаны с галлюцинаторным опытом и пребыванием в трансе, но вдруг история науки уже знала случаи… как бы это половчее назвать… органического переноса?
На следующий же день я решительно направился в ближайшую университетскую библиотеку и обратился за помощью к специалисту-библиотекарю. Парень, очкастый суровый старшекурсник двадцати с лишним лет от роду, вызвал мое инстинктивное доверие уверенной манерой держаться: я понял, что исследование мое будет если не удачным, то хотя бы исчерпывающим. Но под руководством этого молодого человека я быстро обнаружил, что, похоже, поставил перед собой непосильную задачу. Литература по предмету оказалась весьма обширной, и я не знал, с чего начать. Поначалу я никак не мог точно очертить область моих разысканий, но вскоре молодой человек понял, что меня не интересуют ни случаи органического перерождения, связанные с близкородственным скрещиванием, ни собственно вырождение. Удостоверившись, что я ищу именно то, что сказал, библиотекарь заявил, что склоняется к тому, чтобы отсоветовать дальнейшие поиски. Он был более чем уверен, что ни в одном из каталогов или перечней выдержек или обзоров статей не содержится ничего, абсолютно ничего по предмету. Тем не менее его знакомый в данный момент занимался в медицинской школе при университете, и он мог бы просить друга об одолжении сделать несколько запросов.