Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая
Шрифт:
— А я так и делаю, — улыбнулся спецагент. — Мои карты на столе. Теперь ваш ход.
На моем лице застыло неопределенное выражение.
— У вас будет время подумать над нашими словами, — поставил на этом точку Аффенбах. — Мы вернемся вскоре.
Я провожал спины следователей тоскливым потерянным взглядом, в котором, должно быть, можно было прочитать всю глубину снедающих меня противоречивых чувств.
— Эй, подождите! — вдруг воскликнул я, когда они были уже на пороге палаты.
Сотрудники 5-го ГУ СБС замерли и повернулись ко мне.
— Да? —
По довольной улыбке специального агента можно было сделать вывод, что события развиваются именно так, как он и предсказывал.
— Я совсем забыл попросить вас позаботиться о моих рыбках и растениях.
На лицах агентов появилось недоуменное выражение.
— Вы же не позволяете мне связаться ни с кем из знакомых. А я не хотел бы застать у себя дома склеп с дохлыми рыбками и засохшими растениями, когда вернусь. Ваши люди все равно хозяйничают в моей квартире — так разве им сложно будет помочь с этим?
На их лицах все еще было недоумение — они, казалось, не понимали, шучу ли я.
— Корм для рыбок — в левом кухонном шкафчике, на верхней полке…, впрочем, что это я, вы уже там ориентируетесь не хуже меня. Так что, мы договорились? Или мое домашнее хозяйство тоже у вас в заложниках, как Клаудия с Миро?
Глаза Аффенбаха слегка блеснули за очками. Кажется, специальный агент решил, что я над ними издеваюсь. Он переглянулся со своей коллегой, и та, уже не столь дружелюбно, произнесла:
— Я рада, что вы не теряете чувства юмора, Димитрис. Но ситуация, в которой вы оказались, не так уж смешна. Уверяю вас.
— Так что там насчет рыбок? — спросил я, но дверь за их спинами уже закрылась.
§ 35
Окно больничной палаты было самым интересным, на что мне приходилось смотреть в последние три дня. Жалюзи на нем не были плотно прикрыты, так что я мог видеть, как по стеклу стекают капли, когда шел дождь. А когда светило солнце, его лучики иногда падали на мою кровать. Казалось бы, не так уж интересно. Но других развлечений у меня не было.
За этим окном, в отличие от похожего окна в палате Мирослава в госпитале Олтеницы, из которого я по-молодецки сиганул шесть лет назад, были толстые решетки. Были на нем и детекторы движения, чтобы просигнализировать о любых попытках побега. Хоть это, казалось бы, и не требовалось. На дворе был конец XXI века, а в правоохранительных органах Содружества серьезно относились к подозреваемым, которых приходилось временно содержать за пределами следственного изолятора.
Лейла Аль Кадри саркастически усмехнулась бы, если бы видела сейчас, как я вяло шагаю по палате, связанный невидимыми путами. Вряд ли суровой революционерке стало бы жаль наивного идиота, который не пожелал слушать ее мудрых советов. Она ведь с самого начала в меня не верила.
Я не спал с полшестого утра. Ради развлечения пытался убедить виртуальный интеллект в том, что мне можно позволить прогулку. Виртуальный доктор терпеливо объяснял пациенту своим синтетическим голосом, что не только прогулки
— Если бы твой виртуальный мозг способен был на настоящие размышления, «док», то ты бы понял, что мне сейчас меньше всего стоит беспокоиться о моих царапинах, — огрызался я саркастично, кряхтя от осторожных попыток выполнить простейшую зарядку.
— Ваша программа лечения на данном этапе не предполагает занятий физическими упражнениями. Это может навредить процессу реабилитации. Настоятельно прошу вас соблюдать постельный режим, — бубнил в ответ компьютер.
— Да на мне все заживает, как на собаке! — ворчал я, как раз скорчившись от боли в области груди при неудачной попытке согнуться. — Проклятье! Ничего. Главное тут — выбирать правильные позы. Лучше бы ты помог мне вместо того, чтобы читать нотации.
— Вам следует доверять вашей программе лечения, разработанной опытными специалистами. Самолечение и игнорирование рекомендаций врача может нанести серьезный вред…
— Слушай, лучше анекдот какой-нибудь врачебный расскажи. Есть у тебя что-то такое в базе? Для поднятия настроения больных, так сказать, а?! — продолжая осторожно растягиваться, не задействую вывихнутую правую руку, пробурчал я.
— Мы сможем поговорить об этом, мистер Войцеховский, когда вы начнете соблюдать постельный режим.
— Ах, так ты еще и шантажировать умеешь, сукин сын?!
В восемь утра зашла дежурная медсестра. Принесла завтрак. Пока она быстро семенила к столику, чтобы выставить посуду с пресной больничной пищей, в дверном проеме, как водится, стоял крепкий молчаливый мужчина с каменным лицом, одетый в слишком жаркий для такой погоды костюм-двойку.
— Приятель, да ты же сваришься в этом пиджаке, — посочувствовал я мордовороту. — Надеюсь, вам там хоть прилично за это платят.
Как и прежде в таких ситуациях, охранник даже бровью не повел.
— О, спасибо, — обратился я медсестре, которая, не глядя на меня, быстро выставляла на стол завтрак, стремясь поскорее покинуть палату. — Что там у нас сегодня? Та же гадость, что вчера?
Ответом мне был лишь звон посуды.
— Я вот всегда удивлялся — ну почему в больницах кормят этой пресной дрянью? — повернувшись к охраннику, подивился я. — Здесь же травматологическое отделение, а не гастроэнтерология. С желудком тут у всех порядок. Может, так задумано, чтобы стимулировать пациентов поскорее выздороветь и выбраться отсюда?
Мне ответил угрюмый безразличный взгляд.
— Что там у нас сегодня по графику, кстати? Ждать посетителей ближе к вечеру? Или у вас воскресенье тоже выходной?
Беседа так и не склеилась. Медсестра торопливо вышла из палаты, а охранник закрыл дверь. Таковы были правила, которые я прекрасно знал. Дразнить их меня заставляла лишь скука и глупая бравада, ставшая защитной реакцией на отнюдь не шуточное положение, в котором я оказался.
— Что ж, спасибо за информацию, — буркнул я в сторону закрывшейся двери, и принялся за еду.