Новый мир. Книга 3: Пробуждение
Шрифт:
Под весом Донни столешница треснула и парень рухнул на пол, без серьезных травм, но на пару секунд дезориентированный. Мне было этого достаточно. Мгновенно переведя свое внимание на второго противника, я качнулся, увернувшись от мощного удара, которым Пит, подобравшись сбоку, собирался прихлопнуть меня.
— Ну все, урод, держись! — сцепив зубы, прокричал он, разворачиваясь вновь ко мне.
Его удары были очень предсказуемы, так что я был сравнительно спокоен, хотя и ни на миг не утрачивал бдительности. Только правая рука Пита была здорова. Так что он махал только ею, используя левую, у локтя которой начинался протез,
Я сделал несколько шагов назад, определив по интерьеру бара, что в этот самый момент у меня за спиной должна была находиться одна из опорных колонн. Я предсказал, что мое отступление, да еще и к стенке, воодушевит Пита и станет для него сигналом к действию.
— Слушай, может, давай поговорим? — предложил я, прекрасно зная, что это не сработает.
— Да пошел ты!
Он очередной раз налетел на меня, метя правой с размаху мне в лицо. Мне оставалось лишь резко извернуться, убедившись, что кулак, в разгон которого было вложено намного больше энергии, чем следует, врезался в бетон. Это можно была считать иллюстрацией айкидо. Вопль Пита был столь же пронзителен, как и хруст костей. Я поморщился. Впрочем, если честно, мне не было так уж его жаль.
— Пит, я не хотел этого, — отходя на несколько шагов от мужика, схватившегося за покалеченную руку, молвил я спокойно. — Но ты не оставил мне выбора.
— Сука! Тварь! Урод! Донни! Убей эту суку, слышишь?!
Боковым зрением я внимательно следил за движениями Донни, который уже поднимался на ноги, хрустя обломками стола. От меня не укрылось движение его руки и я услышал резкий щелчок, с которым он выдвинул лезвие из карманного ножа. В том состоянии, в котором он сейчас находился, не приходилось сомневаться, что он будет кромсать своего противника ножом до тех пор, пока его кто-то не оттащит.
Я был убежден, что ответственность за это несет Пит, который довел его до такого состояния и дал команду «фас». Будь я в прежней форме, возможно, рискнул бы разоружить его и скрутить голыми руками, чтобы никак не навредить бедняге. Но сейчас это было слишком опасно. Поэтому, вместо того, чтобы сближаться с Донни, я сделал пару шагов прочь от него — к барной стойке.
Моя ладонь легла на трость, которую я там оставил, в тот самый момент, как до ушей донесся быстрый топот ног, приближающихся ко мне сзади. В этот момент я был максимально сконцентрирован, как на занятии по йоге. Потребовался разворот, один хлесткий удар — и трость, под которой притаился тяжелый свинцовый сердечник, с оглушительным треском расшибла руку Донни, сжимающую нож, в районе запястья. Парень громко заорал от боли, выронил нож и, потеряв координацию, врезался головой в барную стойку. В тот же миг я подобрал ножик, задвинул лезвие внутрь и положил его себе в карман.
— А-а-а… дерьмо… — сжимая покалеченную руку, процедил сквозь зубы Донни.
— У тебя только что случился приступ неконтролируемой ярости, Донни, — обратился я к нему спокойно. — Прости, но по другому я не мог остановить тебя, не рискуя ничьей жизнью.
Взревев, парень бросился на меня, но я увернулся и сделал подножку, повалив его на землю. Еще один стол и пара стульев перевернулись при его падении, а перепуганные
— Я знаю тебя, Донни, — как ни в чем ни бывало продолжил я. — Ты стоишь намного большего, чем быть цепным псом у этого негодяя. Ты должен завязать с наркотой и вернуться в клуб. Эта дорога всегда открыта. Парни будут тебе рады. И я тоже.
— Сука, — раздался гневное и болезненное причитание со стороны Большого Пита, который, потеряв весь свой боевой настрой, все еще баюкал сломанную о стену руку. — Ты сука, вот ты кто, Димитрис! Не думай, что это так просто закончится! За мной стоят серьезные люди, ты понял?!
— Проваливай отсюда, ублюдок, — протянув по направлению к нему трость, словно шпагу, без тени улыбки приказал я. — Если ты еще раз сунешься сюда, чтобы угрожать мне, моим друзьям или ребятам из клуба, то не отделаешься сломанной рукой. Я не всегда был добреньким. И могу снова перестать, если придется.
Этого оказалось достаточно. Они ретировались молча, словно побитые собаки, время от времени огрызаясь на посетителей, которые забились по своим столиком, с жадным интересом следя за дракой. Я следил за движениями Донни с жалостью, но понимал, что бессилен сейчас что-либо для него сделать.
— Они вернутся, — провожая их взглядом, мрачно предрек Миро.
В этот момент в комнатушке за его спиной раздался звук слива. Уже через пару секунд оттуда показался дюжий азиат с бледным, измученным лицом. При виде разрушений в баре его глаза расширились.
— Я что-то пропустить?! — на ломаном английском спросил он.
Туалетный страдалец выглядел в этот момент так смешно и растерянно, что мы с Миро, вопреки накаленной обстановке, оба не удержались и дружно прыснули. Это несколько разрядило атмосферу.
— Нет, бляха, Рэй, ничего интересного! — сквозь смех произнес Миро.
Ким тут же начал громко причитать на китайском, видимо, во всех красках пересказывая брату детали только что произошедшего, и тот сделался еще более огорошенным. Я, тем временем, взглянул на часы и убедился, что до собрания осталось всего несколько минут. Народ в этом время обычно уже начинал подтягиваться.
— Пора идти, — как ни в чем ни бывало сказал я.
§ 82
У меня часто спрашивали, как и когда ко мне впервые пришла идея клуба. Но я не мог назвать ни точного момента, ни конкретных обстоятельств, при которых это случилось. Идея зрела у меня в голове постепенно. Первое время — незаметно для меня самого. Должно быть, ее зачатки зародились еще во времена лечения в госпитале имени Святого Луки, при посещении «Тихих сосен». Если не считать занятий по йоге и общения, реабилитационный центр стал для меня примером того, как не следует заниматься реабилитацией.
После выписки из госпиталя я смог убедиться, что стокгольмские «Тихие сосны» — это вовсе не частный случай, а иллюстрация единой практики, которая существовала в пределах всего Содружества и, вне всяких сомнений, была одобрена на самом высшем уровне. И ее масштабы ошеломляли. Каждая ЧВК, работавшая на правительство, а таких насчитывалось не менее трех десятков, после войны уволила сотни, а подчас и тысячи человек персонала. Что касается тройки гигантов — «Глобал Секьюрити», «Чи милитари» и «Бразилиа трупс» — то там счет шел на десятки тысяч.