Новый мир. Книга 5. Возмездие
Шрифт:
Закончив свою пламенную речь, Ши разочарованно покачал головой. Я молчал. Тупо смотрел на него с бессильной, идиотской улыбкой, с каждым следующим мгновением все более полно осознавая свою беспомощность, бесполезность любых слов, безвыходность этой абсурдной, нелепой, трагикомичной ситуации.
Мой взгляд на миг переместился на Джерома, который все это время хмуро наблюдал за Хоном. Он сидел теперь спокойно, без движений, не предпринимая больше попыток освободиться из стяжек — видимо, смирился с тем, что это невозможно.
«Скажи, что ты согласен с ним», — прошептал я умоляюще одними губами, надеясь, что Джером, может быть, еще может спастись. — «У тебя еще есть шанс. Подумай
— Знаешь, что думаю я, Кореец? — спросил он со вздохом, в котором слышался едва-едва сдерживаемый гнев.
— Это вряд ли что-то изменит, Казак, — ответил Кореец. — Уже слишком поздно.
— Да плевать. Я просто хотел сказать тебе, что ты чокнутый психопат. Если бы ты только слышал себя со стороны! Ты винишь людей в том, что они хотят изменений, чтобы жить хорошо, и чтобы так же жили их близкие. Но это же, мать твою, единственная здравая причина, по которой люди и могут желать каких-либо изменений! Лишь по этой причине на пустошах когда-то возникло селение Генераторное, в котором я родился и вырос. Лишь по этой причине в заваленном железнодорожном тоннеле неподалеку образовалась казачья станица, в которой я провел юность и стал зрелым мужчиной. По это причине я когда-то переехал в Сидней. По этой причине я присоединился когда-то к Сопротивлению — я хотел более достойной жизни и социальной справедливости для себя и своей семьи, безопасности и защиты от произвола. И если появятся политиканы, кто сменят этого Патриджа и гарантируют мне это — да хер с ними, меня это вполне себе устроит! А чего, мать твою, хочешь ты? Утопить мир в крови?! Да ты же просто мечешься, как раненая бешеная собака — кусаешь всех вокруг, пока сам не сдохнешь! Почему ты не хочешь слышать то, что говорит тебе Димитрис?! Почему не хочешь выслушать этого парня, к которому мы приехали, и спокойно разобраться, не несет ли и впрямь эсбэшным дерьмом от всей этой темы с Сопротивлением?!
— Довольно, — остановил его ледяным тоном Ши, в чьих глазах светилась неукротимая ярость. — Довольно, Казак. Ты сказал уже больше, чем нужно.
Его рука потянулась к кобуре за поясом — и вытащила из нее пистолет. Затем он начал медленно, методично и с некоторым остервенением прикручивать к нему глушитель.
— Вот же дегенерат, — вздохнул Джером с досадой, сжав зубы, нахмурившись, прищурившись, но так и не закрыв глаза, которыми продолжал назло нагло смотреть на Хона.
— Ши, не надо! — взмолился я, в бессильном отчаянии следя за его движениями. — Не надо, прошу!
Однако он даже не повернулся ко мне. Его взгляд был устремлен на Захери.
— Начнем с тебя. Лейла просила, чтобы ты не мучился, — произнес он, взводя курок.
— Нет, нет, нет!!! — заорал я в отчаянии, но мой голос прервал приглушенный глушителем чмокающий звук выстрела.
Амир почти спокойно, с некоторым удивлением опустил глаза к своему животу, глядя, как из раны начинает сочиться кровь. На его лице не было боли и страха — лишь нечто вроде грусти и сожаления. Казалось, он даже хотел сказать что-то. Но затем организм взял свое. Он вздрогнул, сорвался на кашель, и его тело медленно завалилось на бок.
— О, Господи! — вскричал я в ярости, не веря тому, что вижу.
Я уже понимал, что буду следующим. Однако не чувствовал ничего, кроме гнева.
— Больной ублюдок! Сукин сын! Будь ты проклят! — взревел я, испепеляя взглядом убийцу. — Да ты хоть понимаешь, что ты сделал, подонок?! Ты выстрелил в человека, который за всю жизнь и мухи не обидел! Человека, который единственный мог пролить свет на все это дерьмо! Чертов ты психопат!
— Я не считаю смерть от ранения в живот такой уж мучительной, — не обращая на меня
Опустив пистолет, он кивнул своим людям на меня и Джерома, и спокойно велел:
— Приготовьте все для предателей.
Люди, сопровождавшие Ши, явно имели опыт в таких делах — у них не возникло ни одного вопроса. Пока Амир продолжал истекать кровью на полу, кто-то из них зачем-то приволок с первого этажа два деревянных стула, другой — педантично вытащил из принесенной с собой сумки два мотка крепкой толстой веревки.
— Вот сюда, — спокойно и сосредоточенно, словно инженер, решающий рядовую техническую задачу, Ши указал на балку под потолком.
Кивнув, один из его людей принялся закреплять веревки, пока второй — выставлял под балкой стулья. Мы с Джеромом наблюдали за этими приготовлениями с мрачным отчаянием, время от времени обмениваясь взглядами. Я видел, как Лайонелл вновь начал лихорадочно ворочать за спиной руками, силясь избавиться от стяжки. Но я подозревал, что его усилия в этом плане так же тщетны, как и мои — разве что он сумел дотянуться до чего-то острого. Но даже если бы ему и удалось освободиться — он остался бы безоружным против как минимум четырех вооруженных противников.
— Предателей у нас принято вешать. Такие правила, — объяснил Ши, посмотрев на меня. — Для Захери сделали исключение, но лишь по личной просьбе Лейлы. Без обид.
— Да пошел ты, гнида! — проскрежетал зубами я.
Хон кивнул — и ко мне шагнул один из его людей, намереваясь, видимо, тащить к стулу. Я понимал, что шансов остается все меньше. Когда он подошел — я неожиданным выпадом с силой ударил его лбом в переносицу. В тот же миг — с разворота шибанул ногой второго в челюсть, выбив у него из рук автомат. Но со стянутыми за спиной руками это не могло сработать. Удар прилетел мне в затылок. Еще один — прилетел в челюсть. Подножка. Удары ногами.
— Неплохая попытка, — прокомментировал это Ши. — Чего-чего, а живучести тебе не занимать.
— Да пошёл ты! — изрыгнул я остатки своего бешенства, глядя на него сквозь маску крови, залившей глаза из-за рассеченной брови.
— Ставьте уже их на стулья.
Силы уже почти оставили меня. Я сделал еще одну попытку вывернуться, даже пробовал укусить одного из них — но минуту спустя, с парой новых ссадин, опасно шатаясь, я стоял босиком на стуле, с петлей на шее, рядом с Джеромом, который стоял по соседству.
— Чувствуешь веревку? — спросил Ши, подойдя ко мне вплотную, пока его люди заканчивали приготовления. — Это корабельный канат. Толстый и крепкий. Именно такая веревка и нужна. Поверь мне — я видел в тюрьмах уже не одно повешение. Кто-то вешался сам. Кому-то помогали.
— Избавь меня от своих дебильных историй, говнюк, — презрительно прошипел я.
Но он продолжил:
— Знаешь, если попробовать повесить человека на тросе из углеродных нанотрубок — трос просто перережет глотку. Смерть тоже не из самых лёгких. Кровищи море. Но это не то что нужно. Вот старая-добрая корабельная верёвка — она сработает строго по назначению. Падения с высоты, как на традиционной высокой виселице, не будет — так что шея не сломается, и веревка просто будет сдавливать горло. Иногда это занимает пару минут. Бывает, что минут пять, десять, пятнадцать. Зависит от петли, и от человека. Ты у нас чертовски живучий. Так что, думаю, у тебя хватит времени, чтобы повисеть и все хорошенько обдумать. Уверяю, все сразу предстанет под другим углом, когда стул уйдет у тебя из-под ног.