Новый сладостный стиль
Шрифт:
В небе все ползали вертолетные огоньки. Внизу на асфальте стояли большие лужи. Дождь, похоже, уже не прекращается. Народу на площади стало вроде меньше, но все равно множество. Кое-где выступали ораторы. Возле баррикадных нагромождений можно было видеть костерки. В «Белом доме» освещен целый этаж. Надеюсь, оставили для отвода глаз, а сами сидят в затемненных комнатах. Говорят, что Борис преображается в критические часы. Вяловатый мужик становится гением контратаки. Трехцветные флаги торчат повсюду. Значит, путч еще не завершился, пока я спал.
Он заторопился. Набросал в
– Ребята, вы случайно Серого не видели?
Несколько хмурых лиц повернулись к нему. Один мужик сделал жест рукой – давай, мол, проваливай!
– В чем дело? – спросил он. – Не можете ответить?
– Вали, а то жидовскую пасть порвем, – сказало одно из подкапюшонных лиц. Кто-то ухмыльнулся. Какая-то поверхность заскорузлой шерсти взбухла за спинами у мужиков и тут же опала.
– А эти с порядочным приветом, – пояснил появившийся сзади Якубович. – Монархисты. – Он был свеж, румян и белозуб, как и вчера. – Ты вовремя появился, Саша! Намечается акция!
– Странно видеть тут таких ублюдков, – сказал АЯ громко, чтоб слышали, и повторил: – Ублюдков!
Никто на него уже не смотрел, и лиц уже не было видно под капюшонами.
Для акции был подготовлен небольшой автобус. Что за акция – концептуализм? Вроде того: нормальная акция, едем на Ленгоры разлагать войска. АЯ, больше ничего не спрашивая, прыгнул внутрь. Впереди растащили для проезда кусок баррикады. Автобус, трясясь как сукин сын, выехал на мост. Боялись, что за мостом остановит патруль, но обошлось. Без приключений мимо вереницы спящих, если не сдохших танков дунули вдоль набережной в сторону «Мосфильма». Вот так же когда-то с режимных съемок возвращались, чтобы сдать отснятый материал в производство.
В автобусе среди баррикадчиков были депутаты Верховного Совета и даже один член всесоюзного правительства, профессор Воронцов Николай Николаевич, министр экологии, единственный, кстати сказать, из горбачевского кабинета, кто осудил путч. Присутствие Саши Корбаха всех вдохновляло. Молодежь вас знает, а солдаты – это та же самая молодежь.
Что нам с Воробьевыми, то бишь Ленинскими-то, горами делать? Большая шельма как-то к малым птахам не привязывается, одна лишь остается для нее изначальная пакость: «вор-убей», в этом роде. На эспланаде и дальше к университету стояло множество бронетранспортеров. Разложение, очевидно, уже без постороннего вмешательства прогулялось по этой воинской части. Задние люки были открыты. Из бронированных утроб слышались то храп, то болтовня с матерком, а то и пенье под гитарку: «Вгоняя штык с улыбкой на бегу в тугую грудь душманского
Наконец послышался начальственный голос:
– А эти люди что здесь делают? – Стоял в окружении подчиненных некий значительный полковник. – Вы кто такие?
– Мы из «Белого дома», – был ответ. – Депутаты и министр. И Саша Корбах, певец.
– Серьезно?! – воскликнул кто-то из офицеров. – И Сашка Корбах с вами?
– Конечно, с нами! Все честные люди с нами!
– А вы уверены в этом? – спросил полковник.
– А вы уверены в себе, полковник? Зачем вы в Москву вошли с такой массой броневой техники?
– Мы пришли спасти страну от анархии. Предотвратить развал.
– А вам не кажется, полковник, что это просто переворот? Президент задержан. Вам не кажется, что это чревато гражданской войной?
– Ну что ж, давайте поспорим, – вдруг предложил полковник и даже как-то обкомфортился, облокотился на балюстраду и достал сигареты.
Солдаты и офицеры столпились вокруг. Началась дискуссия. Кто-то из депутатов ловко перефразировал сталинский штамп: коммунисты приходят и уходят, а Россия, наша родина, остается.
– Неплохо сказано, – комментировал командир части.
Один из солдатиков поднял руку, как в школе:
– Разрешите вопрос Саше Корбаху? Саша Корбах, вы лично Володю Высоцкого знали?
Поднялся хохот. Вот так выступил рядовой необученный! Даже в такую ночь у него одни гитарные дела на уме! Оказалось, не так уж прост салага. За первым вопросом последовал второй:
– На чьей стороне был бы сейчас Володя Высоцкий?
– На нашей, – ответил Саша Корбах и больше ничего не сказал, но и этого было достаточно. Поднялся шум. Кто-то крикнул: «Ура!»
Вдруг из подъехавшего «козла» резво соскочили майор с двумя автоматчиками:
– Что тут происходит? Прекратить агитацию! А ну, пройдемте с нами!
Сережа Якубович отвел властную руку:
– Не имеете права, депутаты неприкосновенны!
Тогда один из автоматчиков ударил его прикладом «десантного варианта» прямо в лицо. Оно, лицо Якубовича, тут же превратилось в месиво. Он рухнул на бок и стал выплевывать сгустки крови и осколки своих некогда, секунду назад, великолепных зубов. Саша опустился рядом с ним на колени.
– Сережа, are you o’key? – кричал он почему-то по-английски.
Сережа что-то мычал, дескать, все в порядке, но вскоре затих. Корбах схватил его за ноги.
– Ребята, тащите! Гоним в «Склиф»!
Через несколько минут разваливающийся автобус мчал по пустой Москве в Институт Склифосовского. Министр и депутаты остались на Ленгорах в окружении вполне дружественных военнослужащих. Чувство вины вообще-то редко способствует развалу воинской дисциплины, но это был как раз тот самый случай.