Новый Вавилон
Шрифт:
Все видели в Оссиане идеолога, философа, тревожащего душу и разум, возмутителя спокойствия, мятежника, неудавшегося депутата, но никто не помнил, что он еще и инженер, как Галилео Немрод и большинство пионеров эры телепортации людей. Все они были в первую очередь учеными, а уж потом политиками.
Оссиан остановился. Приходя сюда, он каждый раз ощущал головокружение и не понимал, как люди могли забыть об этом месте, а ВОП была настолько глупа, что выселила политзаключенных в маковые степи Казахстана, где когда-то построили… самый большой космодром планеты!
Оссиан обводил взглядом сожженную солнцем землю, бескрайнюю равнину с туманным горизонтом. Посреди
Байконур.
В 2086 году, когда Оссиан открыл его для себя, здесь уже были сплошные руины.
Кто бы мог поверить, что отсюда, с этих наполовину погребенных под песком стартовых столов, в 1957-м был запущен первый в истории человечества искусственный спутник, отсюда стартовала в космос ракета с первым космонавтом Земли, и здесь же испытывались баллистические межконтинентальные ракеты — оружие, опаснее которого люди ничего не создавали?!
Оссиан не поленился, провел инвентаризацию и насчитал 1195 ракет и 1230 пусковых установок. Все в рабочем состоянии.
Ему хватит одной.
Он отправился дальше, вдоль переплетения труб, выходивших из-под земли, пересекавших дорогу и снова нырявших во внутренности пустыни. Нефтепровод? Газопровод? Трубопровод для подачи воды? Ржавые останки ракеты-носителя «Союз-У2» увязли в кратере, образовавшемся в результате просачивания капель масла через стыки труб. Оссиан не мог себе позволить ностальгической созерцательности, его план был рассчитан по минутам, он разрабатывал его много месяцев. Пресловутая Новая Вавилонская башня Немрода откроется через семьдесят минут.
Он вспомнил рассказ Лилио де Кастро, репортера, готового на все ради места в первом ряду великого театра истории. Земляне соберутся на острове Тристан-да-Кунья между 11:45 и полуднем, чтобы отпраздновать столетие первой квантовой телепортации.
Никогда еще, начиная с доисторических времен, человечество не было настолько уязвимым.
Одна Земля, один народ, один язык.
Мантра Немрода была подкреплена железной логикой. Оссиан улыбнулся. Никто не мог побороть такую утопию. В прошлом веке космодромы Байконур, Куру, мыс Канаверал, Цзюцюань плюс иранская и корейская секретные базы соперничали друг с другом и создавали все новые и новые типы ракет, пусковые установки для ядерного оружия, способного разнести планету на куски не один, а десять раз.
Немрод уничтожил самоубийственную конкуренцию, собрав все силы на острове Ролас архипелага Сан-Томе-и-Принсипе у побережья Габона на линии экватора. Международный космодром стал домом для всех блестящих умов мира в области астрофизики, объединенных общей целью: построить ретрансляционные антенны на Луне, Марсе, Венере, Меркурии и в среднесрочной перспективе иметь возможность организовать межпланетную телепортацию человека. С точки зрения квантовой физики проблем не должно было возникнуть, разве что с энергией, временем и финансированием.
Оссиан вернулся к реке. Он шел по красной почве русла Сырдарьи, чьи глинистые берега еще не просохли после вчерашнего ливня. Его трость оставляла след в виде прямой тонкой линии. Влажная земля поглощала этот след за несколько минут.
«Да, Немрод победил, — думал Оссиан. Сознавать это было невыносимо. — Земляне, принявшие на ура Конституцию 2058 года, согласились стать пешками тоталитарного общества. Сегодня человечество превратилось в нелепый муравейник, и десять миллиардов насекомых расползлись по планете. Очень скоро им станет тесно, и человечество колонизирует Галактику. Нужно
Оссиан открыл бронированную дверь пусковой установки «Протон», которую привел в порядок за последние десять лет. Межконтинентальная баллистическая ракета на жидком топливе могла облететь весь земной шар. Она была не слишком мощной, но все же разнесет остров площадью в десять квадратных километров. Что, если по величайшему из всех совпадений практически все мужчины, женщины и дети планеты окажутся в одно и то же время в этом месте?
Оссиан прислонил трость к двери, сел в кресло перед древними контрольными экранами и нажал на несколько кнопок. Зажглись красные и зеленые лампочки. Все прекрасно работало.
Никто не знает, где он. Никто понятия не имеет о плане. Никто его не остановит.
Он окрестил свой проект Новым Содомом. Немрод оценил бы иронию…
Оссиан начал методично, одну за другой, активировать пусковые установки, шепча сквозь зубы в тишине заброшенного космодрома:
— С днем рождения, Галилео.
54
Дворец Ласточкино гнездо, полуостров Крым
Ми-Ча по-прежнему лежала в кровати под балдахином. Она с удовольствием провела бы на шелковых простынях весь день, как изнеженная принцесса, но мешали свежая рана, капельницы, с которыми ей пришлось телепортироваться, и строжайшее предписание Валерии Аверьяновой «не двигаться, даже не шевелиться». Она могла только смотреть в окно и любоваться башнями замка Ласточкино гнездо, который, как объяснил ей Галилео Немрод, был построен на мысе Ай-Тодор рядом с Ялтой, в Крыму, где в былые времена отдыхали сильные мира сего. Элегантный готический замок стоял на отвесной 40-метровой Аврориной скале над Черным морем. Казалось, любой порыв ветра мог столкнуть в воду это белоснежное строение с висящими в пустоте балконами, кукольными башенками и опереточными бойницами, но не стоило обманываться его игрушечной внешностью. Замок, выбранный Галилео Немродом, был одним из самых безопасных мест в мире, и никто не мог сюда телепортироваться без личного распоряжения президента. Убежище, вот чем был этот замок! Скорее орлиное, чем ласточкино гнездо.
Галилео Немрод смотрел через витражное окно на бескрайнее синее море, словно бы нареченное Черным лишь для того, чтобы подчеркнуть контраст с алебастровой скалой и белоснежными стенами замка. Президент то и дело поворачивал голову, чтобы взглянуть на большие напольные часы. Циферблат в форме астролябии покоился на ноге из дуба и стекла, под ним мерно двигался медный маятник.
Ми-Ча постаралась выпрямиться и сесть в подушках, хотя малейшее движение причиняло невыносимую боль, а хирургическая нить, которой Аверьянова зашила рану у сердца, казалось, лопнет. Через иглу капельницы в вену на правой руке поступал в кровь коктейль — морфин, фентанил и нальбуфин, — призванный смягчить боль, сковать тело, а может, и притупить мозг.
С последним у врачей не вышло. Никогда еще молодая кореянка не мыслила так ясно. Она встретилась взглядом с президентом и спросила:
— Я ведь здесь не для того, чтобы поправиться, так? Это тюрьма. Вы никогда меня не отпустите. Я… слишком много знаю.
Немрод отвернулся и долго смотрел на медный маятник.
10:55
— Через час все будет кончено, капитан Ким. Нет, вам не известно слишком много, то, что вы знаете, знают и другие. Но вы хитрее, вы догадались о главном, а остальное в конце концов непременно поймете. Проще будет все вам объяснить.