Ну привет, заучка...
Шрифт:
Что мне делать теперь? Уйти? Наверно, да… Вряд ли, Татяна Викторовна захочет меня видеть… После того, что я слышала… Она же должна понимать, что я догадалась… О ее тайне. И как теперь быть?
Я взволнованно ходила из угла в угол, заламывая руки и переживая все так, словно это меня застали изменяющей своему жениху со своими же студентами.
Я не осуждала, даже в мыслях не пыталась привнести в сознание негативный оттенок. Только не к ней. Не к человеку, который сегодня защитил меня. Спас.
Да и не привыкла я никого осуждать. Всегда считала, что личная жизнь — личное дело каждого,
Я просто очень переживала, что Татьяне Викторовне будет неудобно теперь со мной общаться. Или, что она, не дай Бог, подумает, что я могу как-то это все распространить…
Возвращение очень потрепанной и порядком измятой моей спасительницы не дало мне окончательно скатиться в пучину самокопания.
Она молча ушла в ванну, потом вышла, и мы просто тихо пили чай. Я смотрела на нее, стараясь деликатно не опускать взгляд на очень даже заметные за воротом халата и крайне однозначные следы. А она никак не комментировала произошедшее.
Мы легли спать, и я сразу же уснула, измученная длинным и таким странным днем.
А утром Татьяна Викторовна предложила мне временно пожить у нее. И я поняла, что уже за одну только эту бесценную поддержку буду благодарна ей всю жизнь.
6
На следующий день мы с Татьяной Викторовной доехали вместе до университета и там разошлись. У меня была куча дел по учебе, и по моей новой работе, потому что другие преподаватели, узнав, что я буду подрабатывать на кафедре, с огромным удовольствием перекинули на меня бумажную работу. А я и радовалась. Больше работы, больше оплаты. Такими темпами я смогу бабушке побольше отправлять. День пролетел быстро, и даже жестокий взгляд Алиева, не отпускающий меня ни на секунду во время занятий, не так сильно беспокоил.
Пусть смотрит. А я вот сразу после занятий, и между парами — на кафедру! И всегда среди людей! Не сможет поймать!
Я очень надеялась, что он со временем остынет. Потому что, как еще сберечься, не знала. Ну не в деканат же идти? И не в полицию? Что я там скажу? Что пристает? Посмеются и отправят прочь.
Татьяна Викторовна после занятий пошла со мной в общежитие и помогла собрать вещи для более длительного проживания. Девчонки по комнате косились удивленно, но особо не выспрашивали. Здесь не привыкли лезть в чужие дела. И помогать тоже. Столичные нравы. Каждый сам за себя. Тем удивительней было участие моей учительницы.
Завезя меня в квартиру и выдав ключи, Татьяна Викторовна ушла. Куда, не сказала, наряжаться — тоже не наряжалась… Но что-то такое чувствовалось в ее поведении. Нервозность и ожидание.
Я не стала даже гадать, полностью выбрасывая из головы эти странности, так же, как и вчерашнюю ситуацию. Не мое это дело.
Вечер прошел хорошо. Я наслаждалась одиночеством и спокойствием. Как же все-таки хорошо пожить в отдельной квартире! Когда никто перед глазами не мелькает, никаких вопросов, посторонних шумов…
Смс прилетела неожиданно.
Номер незнакомый, открыла.
"Заучка, думаешь, убежала?"
Чееерт… Руки затряслись, отбросила телефон подальше от себя, пошла на кухню за чаем, чтоб успокоить нервы.
Узнал мой номер. Ничего удивительного, это несложно сделать. Тем более, с его деньгами.
Телефон пиликал, указывая на то, что смс приходят и приходят. Не буду читать! Пошел он!
И симку выну! Или отключу! А если бабушка позвонит? Или Татьяна Викторовна?
Я выпила чай, покосилась на телефон, уже минуты три молчащий. Все, что ли? Сдулся Алиев?
Подошла, взяла, решив, не читая, удалять смс, и тут он завибрировал, возвещая о входящем. С того же номера.
Я стояла, смотрела на экран. А затем нажала на ответить.
— Не читаешь смс, да, заучка? — голос Алиева был хриплым, словно он много выкурил сигарет, или кричал долго. На заднем фоне шумы, крики и музыка. В клубе, наверно, напился и звонит теперь, достает.
— Чего молчишь? Я же слышу, как ты дышишь в трубку, — судя по звуку, он затянулся и выдохнул дым, — слышь, заучка, хочешь приехать? А? Тут весело? Потанцуешь. Ты должна хорошо танцевать, я видел на физре, как ты двигаешься… Ты здесь точно всех куриц мокрых порвешь… Я вот думаю, заучка, а какого хера ты так одеваешься? Как бабка? Давай, я тебе шмотья нормального прикуплю… Вы же, телки, любите по моллам шариться… Серьезно, хочешь? Вообще без проблем, все, что захочешь, будет… Приезжай, а? Мне чего-то пиздец прям тяжко…
Я молчала, слушала его пьяный бред, и думала о том, почему не нажимаю на отключение. Почему вообще держу трубку у уха. И почему голос его, хриплый и больной, меня тревожит. Внутри что-то дергает. Странно так… И страшно… А потом голос его стал еще ниже, еще царапучей:
— Зауууучкаааа… А давай я приеду? Хочешь? А? Все по-другому будет… Так, как ты захочешь… Тебе понравится, заучкаааа… Я сначала сниму с тебя эти дешевые тряпки… Зубами, бля, стяну… А потом… Потом за волосы тебя возьму, косу твою толстую на кулак намотаю, и потяну, чтоб горло открыть… Пиздец, ты пахнешь, я вчера чуть в джинсы не кончил…
И тут я не выдержала, отключилась. И, не медля ни секунды, стала с остервенением удалять все смс, что он мне наприсылал. Не читая. И отклоняя входящие. А потом вообще внесла его в черный список. И, подумав, выключила все же телефон. Бабушка так поздно не позвонит, а от Татьяны Викторовны я и не ждала звонков, подозревая, что не до меня ей.
Включила телевизор, чтоб отвлечься, и уснула под бесконечную сагу о вампирах и оборотнях. И сны мне снились дурацкие, дикая помесь того, что увидела в кино, и голоса Алиева, хриплого и больного, рассказывающего в подробностях, что он со мною собирается делать.
Во сне мне это нравилось.
7
На следующее утро, проснувшись, я застала Татьяну Викторовну на кухне за чашкой кофе. И была она такая… Уставшая, затисканная, зацелованная вся, что я даже взгляд отводила деликатно и ни о чем не спрашивала, потому что не мое это дело, вот честно, не мое… Она тоже не особо стремилась разговаривать, и тем большей неожиданностью было появление ее жениха, который, как я знала, до этого дня был на семинаре в другом городе.
Я смотрела, с какой искренней радостью и готовностью Татьяна Викторовна собирается к нему, и испытывала ужасный дискомфорт.