Нукенин
Шрифт:
— Да? — удивился я. — Что это меняет? Временного Хокаге никто не берет в расчет.
— Ну на данный момент ты неприкосновенный. По крайней мере, в Конохе, — пожал плечами Неджи. — И я — единственный, кто имеет право тебя убить. Только вот смысл? Да и не выйдет у меня. Год назад ты уже уделал меня без всяких проблем, а сейчас… Забудь.
— Цунаде собирается очнуться? — спросил я уже через несколько минут, когда мы шли к высокому деревянному зданию — госпиталю.
— Кто знает? — пожал плечами Неджи. — Я сомневаюсь, что она живой останется. Не только всю чакру потратила, она еще и изранена была.
— Странные
— У тебя не так что ли?
— Ну как бы да, — пожал я плечами, когда мы поднимались по лестнице. — Разве что полное истощение меня убьет.
— Как там Цунаде-сама? — окликнул Неджи мужчину в форме АНБУ перед палатой. Последний сильно напрягся, увидев меня.
— Еще жива. На поправку не пошла, — отчеканил он. — Посетителей не пускаю.
— И не нужно, — бросил я и прошел мимо. — Неджи, ты же не ради Цунаде меня сюда привел?
— Нет, конечно, — ответил Хьюго, останавливаясь около двери больничной палаты. — Осторожно, он может выйти из себя.
Благодаря сенсорике уже знал, о ком говорил Хьюго, но виду не подал, наблюдая за тем, как дверь открывается.
— Ты! — громкий голос.
Около широкого окна стояла инвалидная коляска в которой находился пацан с испачканными волосами до плеч. Я бы не узнал его, если бы встретил на улице, но сенсорные ощущения явно говорили мне о том, что это Киба. Парень изрядно иссох, руки стали тонкими, ноги еще тоньше, а из-под пижамы вздыбился его немаленький живот.
Мгновенно раздался лай и Кибу закрыл Акамару.
— Эй, стой, — тихо шепнул Киба, обращаясь к псу. — Бессмысленно умрешь.
Я только хмыкнул, падая на стул.
— И зачем я здесь, Неджи? — бросил я.
Киба, судя по виду, явно хотел задать тот же вопрос.
— Не время сориться друг с другом, — ответил Хьюго. — Поговорите.
— О чем мне говорить с убийцей собственных друзей? — казалось, с клыков пацана сейчас начнет капать яд. — Из-за этого ублюдка из нашего выпуска почти никого не осталось! Куренай, Асума, Шино, Саске… А те десятки геннинов, что полегли на разведывательных миссиях по ЕГО поиску? А клан Нара? Неджи, как ты вообще можешь находиться с ним рядом? Он выкрал твою сестру, он наплевал на все законы и устои общ…
— Ты на себя посмотри, — беззлобно перебил я. — Сидишь тут и плачешь, отращивая пузо. Прежде, чем говорить обо мне, посмотри на себя, жалкая псина.
Руки Кибы оттолкнулись от подлокотников кресла и он попытался рвануть ко мне. Не вышло — толчок был слабым и пронес его лишь на полметра вперед, после чего Инудзука упал на парализованные ноги, что сразу прогнулись и бросили его наземь… Проблема была не в нем, а в собаке, что летела прямо на меня, раскрыв огромную пасть.
Толкнувшись ногами, я завалился на спину и Акамару пролетел в сантиметрах от моей груди. Его когти достали до нее, но вцепиться он не мог. Прежде, чем я коснулся земли спиной, моя рука подхватила пса за хвост. Стоило только мне упасть вместе со стулом на землю, я мгновенно бросил Акамару в стену. Глухой стук был сопровожден слабеньким скулением, а я уже вскочил с земли разгибом. Хотел рвануть из ножен танто, но настойчиво ползущего ко мне
Киба плевался и рычал, останавливая Акамару и вырываясь из рук Неджи, что пытался усадить его обратно в кресло.
— Странно, что комнату тебе не обили войлоком, — смешливо бросил я и поднялся. — Удачи, овощ.
*
Я уже несколько часов сижу в залитой лунным светом комнате. Спиной к большому окну стоит АНБУ, сложив руки на груди, еще несколько, как я знаю, стоят за дверью.
— Ты из какого подразделения? — лениво спрашивал я, кое-как потирая кисти, скованные наручниками.
Дело в том, что перед тем, как должна была прийти подмога из других деревень, ко мне подошел седой старик в очках и в окружении двенадцати АНБУ. Вежливо пояснив, что мне никто не доверяет, он указал вариант решения данной проблемы — на время битвы я буду в наручниках на верхнем этаже госпиталя. Давя в себе звериную панику, я состроил понимающую улыбку, сложил руки в печать за спиной, а затем повернулся, позволяя надеть наручники.
Сейчас я в маленькой комнате и привязан к стулу. Знакомое положение. Через огромное окно я битву видеть не могу — из-за кратера даже верхний этаж слишком низко. Но даже отсюда я вижу рыжие отблески огненных техник.
АНБУ молчал.
— Да чего молчишь? Ну скучно же, дал бы мне хоть «Саннина» дочитать.
Пальцы мужчины сжались вокруг его тонкой черной формы на плечах.
— Я понял. Я убил кого-то из твоих друзей? — улыбнулся я чистой улыбкой подростка, обнимающего любимую девочку. — Бывает. Это не повод заставлять меня скучать.
АНБУ тихо выдохнул, сжал кулаки, разжал и спокойно продолжил стоять. Я слышал, как он матерился шепотом в маску.
Я был близок к тому, чтоб вывести его из себя, но сейчас мне это не нужно было, так что я бросил: «Скучный ты» и продолжил сидеть. Даже голову на руку не обопрешь. Приходится сбрасывать на плечо и когда затекает шея, перекидывать на другую сторону. А о чем мне еще сейчас думать? Красивая луна…
Когда я уже лениво дремал, дверь с грохотом откинулась.
— Укладывайте его сюда! — чей-то голос. — Остальных — левее!
Мужчина предо мной оттолкнулся от подоконника и рванул вперед.
— Как битва? — обеспокоенный голос.
— Никак битва, — зарычал другой в ответ. — Развязывай Удзумаки.
Наручники щелкнули, кандалы упали с ног, звеня цепями, и я обернулся.
У самой двери укладывали десятки раненных. Стоны заливали комнату, которая все сильнее и сильнее заполнялась шиноби. Вон кто-то повязал жгут поверх разорванной на руке артерии, кто-то перетягивал ногу над открытым переломом.
— Проиграли? — выдохнул я.
— Еще нет, — рыкнули на меня. — Помогай.
Повязки, которые я накладывал, были небрежны — я думал о другом.
Если понесли раненных на верхние этажи, это значит, что уже все свободное место забито ими. Сколько же здесь людей? Неужто собрали весь Альянс?
С хрустом вправив плечо какому-то джоунину, я поморщился от его крика и едва сдержался, чтоб не дать ему ногой по голове. Я мгновенно перевязал его огромную рану на бедре и, оставшись уже без бинтов, сумел выскользнуть из комнатушки, морщась от криков, стонов и плача людей, не выдерживающих страдания, висящего в воздухе.