Нулевая планета
Шрифт:
— О какой ситуации вы говорите? — не понял верховный.
— Я говорю о рабах. И не пытайтесь убедить меня, что у вас их нет, — отрезал разведчик.
— Боюсь, этот вопрос лежит уже вне пределов моей компетенции, — нехотя признал верховный.
— Так свяжитесь со своим начальством, и пусть они решают это вопрос, — пожал плечами Влад. — В любом случае, до тех пор, пока вопрос о рабах не будет решён, ни о чём другом разговора не будет.
— Прежде, чем я выйду на Верховных Управляющих с таким предложением, я должен иметь на руках неоспоримые доказательства наличия нужного препарата. И не
— Уже прогресс, — жёстко усмехнулся Влад. — Вы перестали отрицать сам факт наличия у вас рабов.
— Нет смысла спорить о том, что известно твоему оппоненту точно. Но вопрос о возврате людей, решаю не я. И думаю, что решить его удастся только после того, как вы сможете предложить на обмен что-то способное их заменить, — упрямо покачал головой верховный.
— Ваша раса не в том положении, чтобы диктовать нам условия. Объединённый флот людей блокирует этот сектор со всех сторон, и вам останется только тихо умереть в изоляции. Ни один корабль не выйдет из этой части системы, и не войдёт в неё. Для чего вам нужны рабы? — спросил Влад так, словно щёлкнул хлыстом.
— Энергия, — еле слышно произнёс верховный.
— Что? Какая ещё энергия? — не понял разведчик.
— Эмпатическая энергия людей, которую они излучают под воздействием сильных эмоций, — пояснил Рашид, удручённо качая головой.
— Откуда ты?.. — начал, было, Влад, поворачиваясь к приятелю.
— Он показал, — коротко пояснил «нюхач», кивая на ксеноса.
— Показал? — снова не понял разведчик.
— Это самая охраняемая тайна нашей расы, — всё так же тихо ответил верховный. — Вся наша сила и вера закольцована на умении живого существа питать своей эмпатической энергией двигатели кораблей и сам дух наших обиталищ.
— Стоп-стоп, — остановил его излияния Влад, вскинув обе руки. — Что ещё за вера? Значит, захват рабов сводится ещё и к религиозным обрядам?
— Можно сказать и так, — кивнул ксенос.
— Тогда объясните мне, как можно эту самую эмпатическую энергию преобразовать в энергию для двигателей космического корабля? Чушь какая-то.
— Это точно такая же чушь, как и то, что вы добываете энергию для своих кораблей из кусков металла, — пожал плечами верховный. — У вас одни технологии, у нас другие. Я не буду вдаваться в подробности этой процедуры, её вы всё равно не поймёте. Это только для посвящённых. Но то, что я сейчас озвучил, правда. И изоляция нашего сектора приведёт к тому, что мы действительно вымрем. Я потому и решился открыть вам эти тайны, что почувствовал угрозу. Не для себя. Для всех нас.
— Угрозу чего? — насторожился Рашид.
— Опасность. С момента вашего появления в нашем секторе, ощущение опасности не покидало меня. И вот теперь, оно достигло своего пика.
— А если эта угроза исходит не от нас, а от тех, из аномалии? — с интересом уточнил Рашид.
— Нет. У их угрозы другой вкус. Это от вас.
— Другой вкус? Это как? — спросил Рашид, едва не подпрыгивая от нетерпения.
— Вы и ваши люди слишком слабо подготовлены, чтобы оперировать такими понятиями, — ответил верховный, разводя руками. — Наш корпус обучается мыслеречи с самого детства и совершенствуется до того момента, когда
— И всё-таки поясните, что значит, другой вкус? — продолжал настаивать Рашид.
— Должно быть вам известно, что любая эмоция имеет свою окраску. Но вместе с тем, они имеет и свой привкус. Радость сладка, огорчение кислит, а опасность имеет привкус горечи. Но и горечь бывает разная, — пояснил верховный, тщательно подбирая слова.
— М-да, похоже, моего уровня действительно мало, — огорчился Рашид.
— Учитесь. Ваш потенциал не использован даже не половину, — вдруг ответил ксенос, чуть встопорщив шейный гребень.
Выглядело это достаточно угрожающе, особенно вкупе с хищным оскалом, но сидевший рядом с разведчиком «нюхач», только улыбнулся в ответ на такое зрелище. Заметив этот обмен эмоциями, Влад решил воздержаться от комментариев и, собравшись с мыслями, спросил:
— Выходит, рабы вам нужны для того, чтобы перемещаться в объёме?
— Да.
— И без них, вы застрянете на планете?
— Да.
— Но если мы найдём вам лекарство от вашего панциря, вы рискнёте отдать рабов? — продолжал спрашивать Влад.
— Я уже говорил, этот вопрос буду решать не я, — вздохнул верховный. — Но я точно знаю, что такое лекарство могло бы сильно укрепить ваши позиции в переговорах по этому вопросу.
— Почему? — последовал моментальный вопрос.
— Цикл нашей жизни короток. В переводе на ваше исчисление, мы начинаем покрываться панцирем на тридцатых, сороковых годах нашей жизни. И чем старше мы становимся, тем больше этот процесс ускоряется. Кожа перестаёт воспринимать смягчающий гель, и вскоре, мы превращаемся в то, что вы видите. Так что, возможность прожить ещё столько же лет без опасения стать неподвижной вещью, это мечта всей нашей расы.
— Это работа не одного дня. А люди тем временем будут гибнуть на ваших кораблях. Так что, искать в сложившейся ситуации компромисс просто необходимо, — ответил Влад. — Иначе, ваша раса вымрет быстрее, чем решили ваши аналитики.
— Странно. Те, кто только что пытался решить этот вопрос до тебя, не рискнули угрожать мне.
— Это чиновники. А я, солдат. Я не привык ходить кругами и плести словесное кружево. Мне известна моя цель, и я знаю способ получить желаемое. Это всё, что требуется. А рассказывать про выгоды и интриговать, это не для меня, — пожал Влад плечами.
— А разве ваши чиновники не могут обойтись без тебя и заставить того врача сделать нужное лекарство?
— Они даже не знают о его существовании.
— Ну, так я могу подсказать им. Теперь, — снова оскалился ксенос.
— Не думаю, что они вам поверят. Решить этот вопрос могу только я, — равнодушно ответил разведчик.
— Почему?
— Я знаю этого человека лично. Больше того, он мой друг и сделает нужный препарат, бросив все остальные дела. А если на него начнут давить чиновники, то он найдёт тысячи причин чтобы тянуть время до бесконечности. А я, тем временем, отправлю своему начальству отчёт, где выставлю вашу расу кучкой кровожадных монстров, которых в обязательном порядке нужно изолировать от всего остального мира. И можете мне поверить, это будет сделано.