Нулевой день
Шрифт:
Стоит двух таких, как ты. Даже сейчас меня передёрнуло. Я и раньше ненавидел брата. Люто. Но сейчас ненавижу ещё больше. За то, что у него есть она. Я бы променял всё, что Брэндон принимает как должное, всё, чему я так завидовал, на Эви.
Maman встала, чтобы снова наполнить свою кружку. На душе так тошно, что я чуть не попросил налить и мне.
— Думаешь, ты сможешь водиться с такими знатными семьями, с такими важными людьми?
Нет, я так не думаю. Я окинул взглядом убогую лачугу, понимая, что этому не бывать.
Она вернулась к столу с влажными глазами:
— Когда-то я тоже в
По её щекам покатились слёзы.
Ненавижу слёзы! Они всегда выводят меня из себя, а сейчас я и так взбешен.
— Ты здесь потому что не прекращаешь пить, не хочешь даже попробовать!
— Je fais de mon mieux, — я сделала всё, что могла, — но моё сердце разбито. В нашей семье все влюбляются один раз и навсегда. Ты не представляешь, как это, чувствовать, что лишаешься частички души каждую секунду день за днём. Помяни моё слово, мальчик. Эта fille тебе не пара. Даже думать о ней забудь.
— А кто мне пара? Может, мне найти женский эквивалент Виньо?
Это нынешний хахаль Maman, подонок, который пьёт за десятерых и любит срывать на ней злость.
Несколько недель назад она вернулась из картёжного дома с синяком под глазом. Как же мне хотелось навалять ему за это. Но если б я применил насилие во время условно-досрочного, меня бы упекли в Анголу [37] . А Maman будет голодать без моих заработков от браконьерства.
Она вытерла лицо рукавом и осушила свою кружку.
37
Ангола – неофициальное название государственной тюрьмы штата Луизиана.
— Уже поздно, non? Эта Эванджелин уже запустила свои коготки? Тогда тебе остаётся лишь надеяться, что она тоже тебя захочет.
По крайней мере Эви была не против поцеловать меня этой ночью перед тем, как нас прервали. Когда она облизала губы и посмотрела в мои глаза, я не мог думать ни о чём другом.
Но вместо меня она целует моего брата. Брэндон стоит двух, таких как ты...
Maman склонила голову, прочитав всё на моём лице:
— Ох, Джек, Mon pauvre fils.
Бедный мой сыночек.
Ну вот, даже мама меня жалеет.
Я запихнул телефон Брэндона в карман.
— Пойду проверю ловушки.
Встал и вышел, даже не оглянувшись.
Лучше просто уйти. Тошнит уже от этой жалости.
Дойдя до самодельного плавучего причала, я услышал звонок. На экране высветилось: "Грин". Руки чешутся ответить, но я этого не делаю. Она оставила голосовое сообщение. Вот его прослушаю.
У Эви дрожащий голос:
"Привет, Брэнд, надеюсь, всё хорошо? А то я начинаю волноваться, — она не знает, что мы украли телефоны! — этой ночью... мы не договорили, так как тебе пришлось улаживать ситуацию. Я хотела сказать, что приняла решение".
Она замялась.
Решение? Я слышал, как они с Брэндоном разговаривали об этом у её шкафчика. Она собирается сообщить, готова ли провести с ним ночь. У меня широко раскрылись глаза. Если она с ним переспит! Затаив дыхание, я жду ответа.
"И моё решение... да, я проведу с тобой ночь в следующие выходные. Я... я... — что??? — Мм, позвони мне. На домашний".
Сердце будто остановилось.
Во мне вскипела ярость. Проклятье, Брэндон опять победил! Я чуть не выбросил телефон в болото.
_______________
Клотиль нашла меня, расхаживающим по хижине с бутылкой "Джек Дэниэлса", и с пропитанным кровью полотенцем на руке.
Она оттянула ткань и присвистнула. Рана глубокая, до самой кости.
— Твою ж мать! Что здесь, на хрен, произошло?
— Дерьмовый выдался денёк, — начиная с самого утра от разговора с Maman и сообщения Эви вплоть до чёртовой вечерней грозы.
Только что заглядывал Виньо, правда ушёл без доброй половины зубов. И ещё приходила Эви...
Клотиль свела брови:
— Оно и видно.
Когда Maman из соседней комнаты пробормотала имя Джонатан, мне показалось, я схожу с ума. Я бросил взгляд на сестру.
— Мне нужно отсюда убраться.
Раньше я брал мотоцикл и уезжал (куда угодно, лишь бы подальше от этой лачуги), но сейчас с раненной рукой я даже не смогу удержать руль.
— Расскажешь по пути, — сказала Клотиль, — я угнала мамин грузовик. Так что едем к Доку. Давай, давай.
Раньше я у Дока частенько бывал, пока не стал достаточно сильным, чтобы давать сдачу хахалям Maman. Годами этот человек лечил мои всевозможные видимые глазу травмы. С травмами, не видимыми глазу, я обращался в приходской пункт неотложной помощи. Голова. Рёбра. Почки.
Поездка к доктору на машине – неслыханная роскошь. Обычно мне приходилось час идти туда и час назад.
В накладывании швов приятного мало. Но если я не смогу водить мотоцикл...
— Ouais. Поехали.
Не выпуская бутылку из рук, я последовал за Клотиль. Я увидел в грязи отпечатки следов и содрогнулся. Почему я не помог Эви? Я ведь никогда так плохо не обращался с fille.
Мы с Клотиль забрались в грузовик, где она, не теряя времени газанула с места и понеслась по дороге. Ей нет дела до непутёвой матери и уж тем более плевать на её автомобиль.
— Ну и кто тебя пырнул?
— Виньо.
— Надеюсь, ты отделал его по полной программе.
Я поднял бутылку, сделал глоток.
— Mais да. Но если он пойдёт к копам, никто не поверит, что я защищал Maman, — я не просто нарушил условия досрочного освобождения, а совершил то же самое преступление, — но ведь я не хотел бить того fils de putain.
В программе для преступников, которую я вынужден был пройти, учили избегать драк. Я пытался разбудить ma m`ere и вывести её из дома, но она была мертвецки пьяна, потому что огорчилась из-за меня. Из-за того, что я повторяю её ошибки.