Нулевой контракт

Казаков Дмитрий Львович

— Здесь, — прозвучало из-за наших спин, и я удивленно оглянулся.

Они все оказались тут — и Цзянь, и Джавал, и прочие из банды упоротых старичков. Как только успели? Разве что повернули обратно практически сразу после того, как мы с ними разминулись, или побежали на крики и неслись со всех ног, вон какие потные все и взмыленные.

— Кто в обуви — заходим, осматриваем, зачищаем! — продолжал командовать Ричардсон, его черная физиономия была мрачной, но решительной. — Всех уродцев валим! Никаких попыток взять живыми. В кровь не наступаем, ничего и никого не трогаем.

Осознали? Вперед. Лифань, твои в авангарде.

Логично — мы не только в обуви, а еще и в полном снаряжении, и хорошо, если никто не задастся вопросом, отчего так.

— Пошли, — велел Цзянь, и мы двинулись изображать авангард.

На крыльцо я взбежал первым, опустился на колено, Эрик распахнул дверь и отпрыгнул. Вася и Сыч проскользнули внутрь, разошлись в стороны, чтобы не перекрывать мне зону обстрела.

— Чисто! — донеслось изнутри на два голоса.

Внизу мы не нашли никого и ничего, бойня случилась наверху, в спальнях и коридоре. Третьего изменившегося обнаружили на полу у первой же двери, он еще дергался и царапал стену когтистой лапой, на жутком лице в струпьях жили налитые кровью глаза, рот открывался и закрывался, выпуская остроконечный язык.

Я думал, что после безумия в казарме третьей роты меня ничем не пронять, но тут мне захотелось блевать.

— Пххх… — выдавила жертва вируса. — Пхх… могхите…

Он пытался разговаривать! Неужели в этом жутком существе уцелел разум?

— Это мне снится, — проговорил оказавшийся рядом со мной Джавал. — Это просто бред. Видения, насланные Марой.

— Жизнь нам только снится, и смерть тоже, — добавил Сыч.

Нашли время для философских дискуссий!

— Пхх… спхх… сите… — повторил измененный.

Цзянь шагнул между нами, толкнув меня плечом, приставил ствол автомата к голове лежавшего на полу существа. Выстрел рявкнул оглушающе, багровая густая жидкость плеснула на стену, и когтистая лапа перестала дрожать, бессильно разжалась.

— Что замерли? — спросил комотделения. — Кто будет спальни осматривать? Конфуций?

Я в общем был готов к тому, что увижу — кровь, куски тел, трупы — и ничего особенного не испытал. Мы нашли четверых умирающих и девять уже остывающих, их если и по силу поднять, то разве что Всевышнему в день Страшного Суда, когда вообще никому из мертвецов не удастся отлежаться в могиле.

Вот так за какой-то час минус двадцать с лишним бойцов, считай целое отделение. Жуткая дрянь вырвалась из хранилища, и это только один образец хранящегося там оружия… из скольких, многих тысяч?

Трупы начали выносить, и в какой-то момент мы оказались в спальне второго взвода втроем, я, Ингвар и Цзянь.

— Я знаю, что вы уперли девок, — сказал комотделения тихо. — Под самым моим носом. Только я их найду. Лучше отдайте сами.

— Каких девок? — Ингвар поднял светлые брови. — Иван, ты понимаешь, о чем он?

Я помотал головой.

— Вот и я не понимаю, — продолжил норвежец. — Лучше бы вам оставить нас в покое. Всех… — он сделал паузу, — нас. Иначе кое-кто может узнать кое-что о вас, и о том, что было. Тогда, около башни.

Цзянь смотрел на нас черными равнодушными

глазами, не было в них страха, не было в них злости.

— Ну что же, — сказал он наконец. — Вы сами объявили эту войну. Ох не я ее начал, не я.

В этот момент он не играл, не притворялся тупым командиром, только и умеющим цитировать устав, даже голос его звучал не так, как обычно, без шипения, в нем бурлила жизнь, опасная, гневная, жестокая.

* * *

С бардаком в казарме провозились как раз до трех часов, когда настала пора уходить в патруль.

Нам обновили запасы патронов, основательно расстрелянных за последнее время, выдали по бутылке воды и по сухому пайку. Увы, чашка крепкого кофе или ампула стимулятора в этот набор не вошли, и я полез в пикап, ощущая себя не столько человеком, сколько оживленной с помощью магии вуду куклой — суставы едва гнутся, во всем организме мерзкая тяжесть, а в башке дурнота.

Эрик отказался сесть за руль, заявил, что доедет только до ближайшей канавы, и его место занял Ингвар. В построении нашего взвода мы на этот раз оказались замыкающими, сразу за машиной командира — то ли в местном уставе порядок движения строго не оговаривался, то ли на него все чихать хотели.

Когда мы объехали две трети периметра и впереди показалась башня с дырой в боку, я напрягся.

— Интересно, как они там? — прошептал Вася, наклонившись ко мне.

Ответить я не мог, но порадовался — снаружи не видно, что тут побывали сегодня ночью, и что внутри кто-то есть. Второй раз обрадовался, когда мы миновали транспортную зону — там даже ночью шла работа, чужой летательный аппарат убрали, дыру от него залатали, и теперь, судя по вспышкам и звукам, варили и сверлили что-то внутри диспетчерской башни.

Первый круг мы завершили без проблем, а вот когда зашли на второй, поднялся северный ветер. Понес с зыбучих песков мелкую пыль, скрипевшую на зубах, лезущую в глаза и даже под каски.

Особенно «приятно» все это, когда у тебя нет воды, чтобы отмыться.

— Не нравится мне такой ветерок! — бросил Ингвар через плечо, когда позади остался поворот, отмечающий северо-западный угол полигона.

Тут дрищи уже нападали, и вроде бы не должен снаряд в одну воронку…

Довести мысль до конца я не смог, поскольку с севера докатился рев, и в небо взмыли окутанные рыжим пламенем черные шары. Метнулись из темноты огненные «палки», устремились к столбам ограды, одна вильнула в сторону и взорвалась, подняв тучу песка.

Шедший перед нами пикап оттормозил так резко, словно ударился в стену.

Ингвар ухитрился вывернуть руль, мы повалились друг на друга, я ударился подбородком о плечо Сыча, на меня навалился матерящийся Вася.

— С машин! Залегли! В цепь! — донесся через завывания бури крик Цзяня.

Взрывы зазвучали один за другим, вой дал понять, что выпущенные из слонов-минометов снаряды пошли вниз. Я выскочил из кузова вместе с остальными, а вот Ингвар остался за рулем, попытался увести машину под прикрытие ближайшей дюны, мотор взвыл, колеса завизжали, цепляясь за неровный склон.