Нулевой контракт

Казаков Дмитрий Львович

Но цапнул лишь пустоту, напоенный ароматом фиалок воздух.

— Ложииись!! — заорал Вася уже ближе, и я различил тяжелые бухающие шаги, скрип песка под берцами.

И я упал, не оттого, что понял, чего от меня хотят, нет, у меня просто не осталось сил держаться на ногах. И тьма поглотила меня, не вселенская, миллионолетняя, космически-пафосная, нет, самая обычная, мгла беспамятства.

* * *

Я очнулся, поскольку на лицо капала вода.

— Пацаны, он живой! — возликовал

кто-то рядом, и из памяти неохотно всплыло имя «Эрик».

Под спиной был надоевший до чертиков песок, болело у меня кажется все, от макушки до пяток, но удивительно — я был жив.

— Спасибо тебе, Святая Дева, спасибо! — наклонившуюся надо мной девушку я узнал мгновенно — Мария.

Жива, ну и слава богу.

— А… — губы, хоть и смоченные, повиновались с трудом. — Что… с Цзянем?

— Кончили мы их, — сообщил большой темный силуэт голосом Васи. — Порешили. Рисоед пару пуль в сердце поймал. Мерзость какая. Они и правда жрали человеческое мясо?

Я кивнул.

Второе, красное солнце благополучно ухнуло за горизонт, и на полигон надвигалась ночь, тянула по небу шлейф из загоравшихся звездочек. Полыхали кубы, на западе поднимались усеянные белыми сполохами громады дредноутов, горел ручейком из янтаря периметр, но все эти штуковины мало что освещали, кроме себя.

Мы находились с южной стороны разрушенной башни, рядом с каменной глыбой размером с КАМАЗ.

— И это, Фейсала потеряли, мир его праху, — сказал Ингвар. — Он первым туда ворвался. Замер, когда это непотребство увидел, ну его и…

— А ты с дрищом дрался? — спросил Эрик. — Ну и как он на ощупь? Может он — баба? Вообще она, а не он.

Странно, но я даже сейчас не мог сказать, как выглядит и как устроено существо, с которым я сошелся врукопашную. Помнил отдельные черты, тонкие конечности, твердая голова, много глаз, но в единую картину они не складывались, будто мой противник менял обличье, и не один раз.

— Нельзя узреть того, что не существует, — эдакую мудрость мог выдать только Сыч. — Какого пола небо? Или песок?

— Иди в задницу, — отбрил его Эрик. — А вы тоже видели, что над Цзянем дым клубился? Или мне почудилось? Черный такой вихрь над головой.

— Нельзя узреть того, что не существует, — повторил индеец, но на этот раз в его голосе звучало сомнение. — Пропитан он был тьмой, словно губка, и она смотрела его глазами, водила его руками и билась в его сердце. Но можно ли увидеть такое помимо его деяний?

— Дрищи? — спросил я.

— Сгинули, — сообщил Вася. — Сначала бросились на штурм, отвлекли старичков, одного даже завалили. Только благодаря им у нас все и получилось… так бы никто нас не подпустил. А затем как сквозь барханы провалились, были — и нет. Последним тот, что с тобой дрался.

— Еще пить хочешь? — спросила Мария. — Воды немножко есть.

Вместо ответа я раскрыл

рот, и внутрь полилась благословенная влага.

В голове прояснилось, из горла ушла наждачная сухость, но зато ожили все до единого повреждения — порезы, которые я сам себе нанес, синяки от ударов, оказавшиеся в самых неожиданных местах, отбитые об дрища руки. Накатило головокружение, следом за ним дурнота, и я вспомнил самое главное, самое ужасное.

— Спасибо тебе, Иван, — голос Жанны дрожал, и ничего удивительного — после того, через что она прошла, вообще можно утерять способность говорить.

— Да, ты нас спас! — пискнула из мрака Белочка.

Мария потянулась ко мне, видимо чтобы обнять или даже поцеловать, но я выставил руку:

— Стой!

— Что такое? — в огромных глазах ее полыхнула обида.

— Я заражен, — я посмотрел на Васю. — Ты не сказал?

— Да как-то… ну… нет, — он отвел взгляд.

Мария не шарахнулась, как я ожидал, она замерла, точно напоровшаяся на взгляд кобры мышь. Жанна ахнула, прижала ко рту ладонь, Белочка выдала тираду, от которой покраснел бы портовый грузчик.

— Ты уверен? — спросил Ингвар.

— Все симптомы, — я собрал все силы и сел, со спины моей с шорохом посыпался песок, холодный ветер из пустыни тронул затылок. — Оставьте меня. Уходите. Застрелить не прошу.

Зачем тратить пулю, если можно оставить меня в одиночестве там, где я никому не причиню вреда, когда превращусь в кровожадного монстра?

— Спаси нас Аллах от такого, — подал голос Хамид, до этого момента молчавший. — Оставить товарища — это предательство всех законов божеских и человеческих, это я как видный спец по этике скажу.

— Может там уже лекарство есть? — сказал Эрик. — Должны все отремонтировать. Обещали, что привезут.

— Вы идиоты! — я начал злиться. — Мне часы остались! Может минуты!

— Доведем, — возразил Ингвар. — Руки свяжем, оставим под присмотром, и все дела. Никуда не денешься.

С одной стороны мне хотелось рявкнуть на них, чтобы не делали глупостей, побыстрее бросили меня и валили прочь, а с другой я был рад, что люди, которых я знаю меньше недели, так ко мне прониклись.

Да, служба по нулевому контракту вышла короткая, но насыщенная.

— Ладно, — сдался я. — Но куда вы собрались?

Светящуюся стену, которая огораживает полигон, не в силах пробить автоматная пуля, ее не проломит разогнавшийся автомобиль.

— Там на севере был кусочек ограды, не такой как другие, — сказал Сыч. — Вспомни. Прозрачный песок.

Да, точно, видели такое, я еще отметил бетонные блоки под столбами.

Одна проблема — это противоположный конец полигона, и придется снова пересечь территорию, окунуться в лишающее разума сияние.

— Свяжите, тогда пойду, — я выставил руки перед собой.