Нулевой меридиан проходит через Тему
Шрифт:
Как это часто бывает, порт рос быстро. Постепенно обрастал промышленными предприятиями. В наши дни Такоради производит сигареты, здесь обрабатывается часть бобов какао, производится распиловка леса. Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что вывозят из Такоради в виде необработанного сырья.
Как мы умудрились заблудиться здесь в первый день, было просто непонятно. В Такоради нет ничего легче, чем найти рест-хауз. Он стоит прямо над портом, и каждый раз, когда мы из него выезжали, перед нами словно рельефная карта раскрывался вид на весь Такоради.
Повсюду бросаются в глаза огромные
Точно так же обстоит дело и с марганцем. На вид он не очень красив, своим цветом напоминает уголь, смешанный с сажей. Целые горы марганца ждали в такорадском порту погрузки на транспортер, перебрасывающий его прямо на корабль.
Интереснее всего было наблюдать за тем, как складывают древесину. И хотя в Такоради есть фабрика по распиловке леса, она перерабатывает лишь незначительную часть редких пород африканской древесины. Из страны вывозятся гигантские стволы деревьев. Мы видели бесконечные железнодорожные составы леса. Вагоны приходили нагруженными до самого верха, но в них умещалось от силы три дерева. Портальные краны опускали стволы прямо в море. Здесь, в специальной бухточке, сцепщики соединяли их в плот. Буксир доставлял его в открытое море к ожидающему груза судну. Кран поднимал плоты и укладывал их в трюмы.
Так загружалось бесконечной вереницей одно судно за другим, и каждое из них вывозило из страны частицу ее богатства. Пропускная способность такорадского порта — около двух миллионов тонн грузов в год. Подавляющее большинство их вывозится из страны. Импорт осуществляется в основном через новый порт — Тему. С 1928 года, когда порт вошел в строй, здесь ежегодно грузится от полутора до двух тысяч судов.
Корабли прибывают сюда со всех концов земли, поэтому порт считается международным. Мы встречали здесь людей самых различных национальностей. Вот вышли, например, из международного морского клуба два матроса. Больше всего они смахивали на скандинавов, на руках у обоих татуировка, у одного к тому же маленькая серьга в левом ухе. Ева все глаза проглядела, рассматривая их, но больше никто внимания на моряков не обратил. Где же еще, как не в порту, должны встречаться татуированные матросы?
Мы приближались к гаражу, где стояли пожарные машины, находящиеся все время в готовности номер один. Остановившись около блестящих пожарных машин, приводящих в восхищение детей всего мира, мы узнали, что в такорадском порту ежемесячно вспыхивает до полутора десятков небольших пожаров. Здесь, где сконцентрировано такое количество нефти и древесины, любая неосторожность может иметь трагические последствия, поэтому так велика роль пожарных. Они гордятся ею, хотя и не всегда могут предотвратить беду. За месяц до нашего прибытия в порту около нефтехранилища вспыхнул пожар. Днем там жгли траву, считая, что это проще и быстрее, чем ее косить. Огонь как следует не загасили, и ночью сухая трава вновь вспыхнула. Прежде чем прибыли пожарные, огонь причинил ущерб, равный двум тысячам фунтов стерлингов.
Пожары — далеко не единственная опасность, грозящая такому крупному порту, как Такоради. Управление им требует больших знаний. Раньше работой руководили англичане, считая, что только они имеют для этого необходимый опыт. Но когда мы посетили порт, возглавлял его уже местный житель. Управляющий железными дорогами и портами Ганы — не маленькая должность. Ведь только в такорадском порту работают около трех споловиной тысяч человек, примерно столько же насчитывается и в Теме.
— Железные дороги — моя первая любовь, ведь по профессии я железнодорожник, — сказал нам управляющий.
Встретились мы с ним в Управлении портами и железными дорогами Ганы. Здание это отделано дорогими породами африканской древесины, которую только что грузили на иностранные корабли. Кабинет самого управляющего расположен на третьем этаже; он просторен, но стенам развешаны фотографии порта и схемы отдельных его участков. Впрочем, это не так уж и странно, что специалист по железнодорожному транспорту сидит за этим столом. Ведь крупный порт сродни большому вокзалу — сюда прибывают грузы и пассажиры и отсюда они должны быть отправлены. Все рассчитывается на секунды — как в порту, так и на железной дороге.
В те дни, когда мы посетили Управление, железные дороги Ганы отмечали свое шестидесятилетие.
Путеец в душе, управляющий горячо убеждал нас, что будущее внутренних транспортных коммуникаций Ганы теснейшим образом связано с железными дорогами. Он повторял аргументы, которые за несколько дней до этого высказал правительственной комиссии, слишком большое внимание, по его мнению, уделяющей развитию автомобильных дорог. Управляющий говорил вдохновенно и убедительно; чувствовалось, что в обиду свои железные дороги он не даст никому.
На стене около кабинета висел список всех работавших здесь ранее управляющих железными дорогами и портами — англичан. Но теперь мы были твердо убеждены, что ни один из предшественников нашего нового знакомого не мог работать с таким энтузиазмом. Ведь он первый руководит своими поездами и портами, он первый из них — ганец.
Такоради непосредственно переходит в Секонди.
По сути дела это двойной город. Мы ехали вдоль берега моря из Такоради в Секонди. Казалось, мы возвращаемся в прошлое. В Такоради есть промышленные предприятия, новые улицы и, конечно, порт. Секонди намного старее. Он не так благоустроен, хотя так же чист и опрятен.
В городе до сих пор сохранилась древняя крепость. Она была построена в 1670 году и называлась Форт-Орэндж, по всей вероятности, в честь принца Оранского. До наших дней постройки крепости сохранились в основном в их первозданном виде. Но теперь здесь вместо европейцев живет ганская семья. Глава ее сторожит маяк.
Во дворе, на брусчатке, где раньше толпились рабы, сейчас важно вышагивают индюшки, которых разводит жена смотрителя маяка.
От Секонди у нас осталось еще одно приятное воспоминание — мы встретились здесь со старым знакомым. Но это уже другая история.