Нулевой пациент. Книга Первая
Шрифт:
— Пойдем в гостиницу, — шепнула она ему на ухо. И опустилась на каблуки. — Может, такси?
***
В отеле Рамон первым делом отнес дипломат с бумагами в свою комнату. Потом убедился, что Лия уютно устроилась на диване и взяла книгу и ушел в ванну. Офелия, которая за время их недолгого путешествия успела понять, что же все-таки она хочет от этого вечера, выдержала несколько минут, убедилась, что он дверь за собой не закрыл, наспех скинула лишнюю одежду, убрав ее в шкаф, распустила волосы, взяла мягкий халат и замерла около входа в ванную комнату. Сердце стучало, как у восемнадцатилетней девушки, которая впервые осталась с мужчиной наедине. С учетом того, что она Незнакомка, ее опыт в амурных делах вряд ли был более богат. В любом случае она никогда не испытывала такой сложной
Мягко толкнув дверь, она проскользнула в ванную. Рамон лежал в воде, положив голову на мягкую подушечку. Тонкие нервные руки на резных перилах. Над водой поднимался пар. Рядом с огромной, рассчитанной как минимум на двоих, ванной из белого мрамора стоял стул с подлокотниками. Небрежно брошенный Рамоном халат свисал с высокой спинки, касаясь мраморного пола. Офелия закрыла за собой дверь. Та тихо щелкнула. Пальцы адвоката вздрогнули, но головы он не повернул. Женщина замерла, не понимая, сбежать ей лучше или остаться. Она жалела, что не догадалась выпить вина или чего-то такого, что пробьет защиту бессмертного существа, снимет страх. С другой стороны, чего ей бояться. Что он…
Оборвав мысли, Офелия поспешно подошла к ванной и села в кресло, не решаясь поднять на него глаза. По телу пробежала долгая и горячая волна, когда он прикоснулся влажной рукой к ее пальцам, судорожно теребившим халат. Послышался плеск воды. Рамон сел в ванной и теперь смотрел на нее. С каким чувством он на нее смотрит? Офелия поняла, что краснеет. Ей не хватало воздуха, а тут было нечем дышать. Устроил настоящий хамам!
Он протянул руку, коснулся подбородка и заставил ее посмотреть ему в лицо. Женщина покорилась, но глаза не открыла. До нее донесся тихий смех, но Рамон по-прежнему ничего не говорил. Он провел большим пальцем по ее губам, скуле, убрал со лба прилипшие от влаги локоны. Скользнул по шее ниже. Сдвинул в бок халат, прочертив линию ключицы. Офелия прерывисто дышала, наконец решилась открыть глаза и посмотреть на него.
Темно-синий, почти черный в таком освещении (или просто настолько расширились зрачки?) взгляд, бледное, несмотря на горячую воду лицо. Спокойное, почти безмятежное. Она невольно обратила внимание на широкие плечи и стройный, подтянутый торс, наполовину выступающий из воды. Он был прекрасно сложен. Высокий, сильный и гибкий. Она видела очертания мышц, как они напрягались и расслаблялись, когда он возился с халатом. Блеснула улыбка. Рамон поднял вторую руку и бережно раскрыл халат и спустил его по плечам. Офелия замерла, мучительно краснея, но эта мука была странной. В ней заключалось столько трепета и предвкушения, что несмотря ни на что она готова была остаться в этом мгновении надолго. Ее тело пронзила молния, а голова закружилась, когда руки Рамона легли на обнаженные плечи. Он заставил ее освободиться от халата полностью. Бесстыдно рассматривал, но в этом взгляд не было ничего такого, что могло бы ее оскорбить или испугать. Она видела только две вещи в нем: искреннее восхищение и сумасшедшее возбуждение, которое он уже не мог скрывать. Рамон с трудом оторвал от нее руки, одной взялся за ручку ванной, а другую раскрыл ладонью вверх. Приглашение.
Офелия встала, вложила пальцы в его руку и, воспользовавшись специальной ступенькой, залезла в воду. Он чуть сместился, чтобы она могла сесть напротив. Прислонился спиной к стене ванной. Его пальцы опустились под воду и прикоснулись к ее ногам. Сначала колени. Мягко, нежно поглаживая, он дошел до ступней. Все это происходило в абсолютной тишине, но ей казалось, будто он разговаривает с ней. Через прикосновения. Через горячую воду. Он взял ее за руку и потянул на себя, заставляя поменять положение. Развернул к себе спиной. Она повиновалась, стараясь не обращать внимания на мучительно бьющееся в груди сердце. Хотя скорее оно билось уже в горле. Ее прострелило от макушки до пят, когда он потянул ее на себя, заставив прислониться всем телом. Ее спина касалась его груди. Вода укрывала их по пояс, одновременно оставляя незримую преграду и создавая единое пространство, которое их объединило.
— Так ты решила? — он сжал ее грудь, одновременно держа за шею. — Я чувствую, как бьется твое сердце, — палец мужчины лег на сонную артерию.
Она хотела повернуть голову и что-то сказать, но он не позволил. Он изменился. От его рук шел жар, дыхание на ухе и шее тоже опаляло. Офелия хотела, чтобы он прекратил эту пытку. Чтобы действовал решительнее, но он играл. Тянул время, повышая градус с каждой прожитой минутой. Она вывернулась и смогла поцеловать его в шею. С наслаждением почувствовала вкус его кожи. И что-то еще. Эмоциональный запах, который менялся вместе с атмосферой. Рамон не сдался. Его руки по-прежнему сковывали ее, лаская и удерживая одновременно. На поцелуй он отреагировал тихой усмешкой.
— Смеешься надо мной? — хрипло спросила она.
— Нет. Над собой.
Он отпустил ее, мягким движением подтолкнул вперед, отстраняясь, потом встал и заставил ее подняться следом. Она надеялась, что он обнимет ее или даст полотенце или сделает что-то еще, но несколько бесконечно долгих секунд он удерживал ее на расстоянии вытянутой руки, внимательно рассматривая. Потом легко вышел из ванной. Подал ей руки, помог сойти по ступенькам. И как только она ступила на пол, впился в ее губы с таким яростным поцелуем, что она обязательно упала бы, если бы он не держал ее так крепко.
На мгновение из нее выбило дух. Мокрые и горячие тела будто слились в одно, его руки блуждали по ее спине и шее, пока наконец одна не остановилась на затылке в привычном жесте. Поцелуй стал еще глубже, и Офелия почувствовала, что теряет сознание. Неожиданно он оторвался от нее, подхватил на руки и пинком открыл дверь.
***
Они лежали в спальне на полу, прижавшись друг к другу, утомленные и счастливые. Рамон то ли забылся сном, то ли провалился в беспамятство, на его лице играла неопределенная улыбка. Офелия лежала у него на груди, то и дело вздрагивая всем телом от пережитого нового и острого, как самый отточенный в двух мирах нож, наслаждения. Не осталось ни единого промежутка кожи, которому мужчина не уделил бы внимание. За эти несколько часов он перевернул не только ее представление о том, какой может быть близость между двумя, но, кажется, и о самой близости в корне. Без сомнений и раздумий Лия отдалась в его власть без права и без надежды на спасение. Сейчас она лежала, закрыв глаза и сжав пальцы на гладкой поверхности его худощавой, но мускулистой груди, то и дело поднимая руку, чтобы коснуться шеи или кончиков уже давно высохших вьющихся волос. Его дыхания почти не было слышно, но она чувствовала, как бьется сердце мужчины. Не тяжело и быстро, как час назад, а неторопливо и увесисто, как огромный мотор с безграничным запасом мощности.
Одну руку Рамон положил себе под голову вместо подушки, второй держал женщину за талию, то и дело напрягая и расслабляя пальцы и невольно (или намеренно) напоминая ей о том, что они пережили и что будут — она точно это знала теперь — переживать каждый раз, касаясь друг друга. Возбуждение еще не выветрилось из ее головы и тела, несмотря на достижение критической точки усталости. Она настолько боялась, что, стоит ей заснуть и проснуться, и магия этой ночи растворится, что тянулась к нему подобно лишенному воды путнику в пустыне.
Рамон открыл глаза и медленно повернул голову, глядя на нее с мягкой улыбкой. Его взгляд тоже затуманен. Губы припухли от бесчисленных поцелуев. И сейчас, обнаженный, но не беззащитный, он раскрылся для нее с другой-стороны. Она перестала видеть в нем древнее и опасное существо, которое притягивает за счет силы и власти. Она увидела красивого мужчину, который дал ей возможность взглянуть по-другому на саму себя. Открыть в себе что-то новое, добраться до наглухо замурованных до этого момента глубин.