Няня для тирана

Кучер Ая

— Тогда почему ты не согласилась взять мои деньги и закончить это? Почему считалась кротом для Пули?

— Я пообещала, что не уволюсь. Я ненавижу, когда нарушают обещания.

Глупости какие. Никто не отказывается от таких денег из-за простого обещания. С другой стороны, Арина не была обычной. У неё свои тараканы в голове, которые каждый раз творили разную хрень.

— Набери того, с кем говорила.

— Что? — хлопает ресницами, но больше не плачет. Только растирает красные глаза.

— То, с кем ты говорила и в любви признавалась.

— Клык,

я…

— Звони, если хочешь доказать, что не лгунья.

Девушка вздыхает и открывает телефон. Показывает мне журнал вызовов, хотя я и не просил. Настолько хочет доказать, что честна со мной или отвлекает ещё от чего-то? «Данчик».

Нажимает на абонента и включает динамик. Трубку снимают практически мгновенно.

— Слушаю, любовь моя, — девушка морщиться от такого обращения и кидает взгляд на меня, смотря на реакцию. Пытается проверить не буду ли я ревновать? Ещё чего.

Просто слишком много этого пацана у неё в жизни.

— Дань, перескажи наш разговор, пожалуйста. То, о чём мы говорили пять минут назад.

— Ты прикалываешься, Ариш? Ладно, мы обсуждали подарок Яне. И ты обещала придумать интересный вариант с концертом. Кстати, информацию я тебе кину в мессенджер по нему. И ты так и не сказала мне, когда мы с тобой снова увидимся?

— Не знаю, — отвечает быстро, увидев, как я прищурился. Ладно, да, я ревную! И что теперь? — А ещё такой вопрос. Кто я для тебя?

— Ты что, бухала?

— Просто скажи!

— Лучшая подруга, Господи Боже. В чём дело то?

— Ни в чём. Спасибо. Пока.

Сбрасывает звонок и смотрит на меня своими невозможными глазами. Застыла, ожидая моей реакции. Интересная такая. Но даже этот звонок не доказывает, что она не предательница.

Направляюсь к выходу из своей же комнаты. Не могу оставаться в одном помещении с ней. Мне нужно время всё обдумать и решить, как быть. Но её видеть не хочу.

— Слабо? — её вскрик заставляет меня остановиться. — Слабо поверить мне? Я говорю правду, Клык. Я впервые узнала о твоих друзьях в тот день, когда встретила их. Я не знала, что буду няней для тебя. Я думала, что у них есть ребёнок! И я ничего не говорила Вере, не рассказывала о тебе. Пожалуйста, поверь мне.

Я выхожу за дверь.

Арина

Клык просто выходит з адверь, не оглядываясь. У меня внутри всё сжимается и я захожусь новыми рыданиями, хрипя из-за нехватки воздуха. Не могу понять, почему меня так кроет. Но я просто плачу, кусая губы, чтобы заглушить всхлипы. Не могу остановиться и взять себя в руки, как бы не старалась.

Я даже не помню, когда так плакала, отчаянно по настоящему. Не уверена, что так было, когда меня выгнали из дома или я узнала, что беременна. Или когда бросала Красавчика. Тогда я вообще не плакала. Меня наизнанку выворачивало, ненавидела за каждое слово. Но ни одной слезинки так и не проронила.

А теперь из-за какого-то придурка реву. И почему? Потому что он мне

не доверяет? Да плевать должно быть на это всё. Меня должно больше волновать проваленное задание и то, как отреагирует на всё Игорь.

Он ведь мудак. И ничего мне не обещал. Один секс, пару поцелуев. Я даже не чувствую ничего к нему. А захожусь рыданиями, как истеричка. Последний раз я плакала, когда мама умерла. А теперь из-за него. Какая идиотка.

Так, Арина, вдохнула глубоко. Закусила губу, чтобы не плакать. И успокоилась.

— Всё, не реви, — две крепкие руки обнимают меня, прижимая к накачанной груди.

Он решил поверить? Или просто беспокоиться, что я ему постель слезами залью?

Я ведь ему врала. Или нет. Не врала. Всё, что говорила, было чистой правдой. Он просто не так спросил. Я ведь правда не знала, что буду жить с ним. И о Вере с Пулей узнала только в тот день. Я не говорила же, что никому не сливаю информацию. И, правда, ненавижу шпионаж. Так что я не лгала. Просто не сказала всю правду.

Господи, как я сама себя ненавижу.

— Тише, — он гладит меня по голове, как маленького ребёнка. — Не реви, Арин. Сама виновата.

— Или к чёрту, — грубость вырывается сама по себе. Пытаюсь вырваться из его объятий, но он не пускает. Крепче прижимает к себе и перебирает растрёпанные волосы. — Раз сама виновата, то чего вернулся? Оставь меня одну!

— Вообще-то, это моя комната.

— Прекрасно.

Я вскакиваю с кровати и иду в сторону выхода. Придурок. Я тут плачу, рыдаю, а он издевается надо мной? Ну, виновата, подумаешь. Можно было и поддержать, а не упрекать. По идеи, я то даже ничего не натворила. Так, не сказала о просьбе Веры. А с какого перепуга вообще должна была?

— Арин, подожди ты!

Я ворвалась в комнату, желая закрыть дверь перед его носом. Но моё тело затрясло. Внутри оказался бардак. Некоторые вещи были высыпаны на кровать, видимо, когда Клык искал успокоительное.

Но больше всего меня беспокоили разбросанная одежда. Я видела разрезанную ткань и к горлу опять подкатила тошноту.

— Арин.

— Что ты сделал?

— Небольшая шалость. Тебе не помешает изменить гардероб.

Я медленно, рывками, подошла к чемодану, валявшейся в дальнем углу. Оказавшись рядом, я рухнула рядом, до боли сжав руки в кулаки. Нужно было проверить, какие именно вещи испортил парень, но мне не хватало сил и мужества. До крови закусив губу, я все же заглянула внутрь сумки, и выдохнула с облегчением.

Черная нарядная кофта с короткими рукавами была цела. Прижав ее к себе, я вдохнула до боли знакомый аромат, исходивший от кофты. Запах свежей выпечки, вечерних духов, и почти неуловимые нотки сигаретного дыма. Где-то на краю сознания мелькало, что кофта не может так пахнуть. Она стиралась десятки раз за эти года.

— Не смей! — охрипшим голосом произнесла я. — Никогда больше не смей прикасаться к моим вещам.

— Я куплю тебе новые, не проблема.

— А у тебя всё решается деньгами, да?