Няня
Шрифт:
Набежавшая волна смыла творение Бауэра.
— Жалко, — сказал он. — Все тленно. Надежда только незабвенна. Раббу Тинли, двадцать первый век.
— Ты разбираешься в древней поэзии? — с уважением спросил Клистир.
— Ну, не то, чтобы разбираюсь. Однажды мне попала в руки книжка. Мы тогда ограбили один корабль, который вез среди прочего груз старинных книг в Галактическую библиотеку на Вундерталию… Я кое-что просмотрел.
— Ужасно! — вздохнул я.
— Эти старинные книги стоили безумно дорого, — как бы
— Понимаю, — сказал я. — Но как можно оценивать в деньгах опыт человечества, культурные ценности, накопленные им?
— Не трави душу, Профессор — сам места себе не нахожу. Ужас, до чего нас заставляют опуститься деньги. Но ведь тогда я был совсем другим. Да и не было у меня другого способа зарабатывать себе на жизнь.
— Я тебя не осуждаю, — сказал я, кладя Бауэру руку на плечо. — У тебя тогда не было выбора. Больше ты такого никогда не совершишь.
— Ты думаешь?
— Уверен.
— Спасибо! — Бауэр вскочил и с жаром пожал мне руку.
— Я тоже в тебя верю, кэп, — присоединился ко мне доктор. — Ты же просто создан для честной жизни.
— Да? — на глазах у Бауэра выступили слезы.
— Конечно, шеф!
Мы обнялись и пошли к домам.
По дороге мы встретили Бяшиша. Он нес огромный букет цветов. Каких-то необычно пышных и ароматных роз. Их пьянящий запах наполнял собой все вокруг.
— Смотрите, мужики, — сказал он, — это же настоящие кердельмарские розы. Я их раньше видел только на картинках. Обычно они очень плохо приживаются, кроме как на Керделмаре их нигде не удается толком выращивать. Удивительно, как здесь сумели. Это же какой микроклимат надо было создать!
Мы понюхали цветы. Потрясающий, неповторимый аромат.
— Вы возьмите их лепестки, — сказал Бяшиш. — Если их растереть пальцами, запах будет держаться несколько часов, и какой запах! Странно, что никто не догадался использовать это в парфюмерной промышленности. На этом можно было бы такие бабки заработать!
— Кто о чем, а Бяшиш о деньгах, — недовольно проворчал командор. — Неужели ты ни о чем другом думать не можешь? Смотри, какие прекрасные цветы. Как можно думать о деньгах, глядя на эти розы?
— Так ведь эти деньги можно было бы пустить на хорошее дело. Знаешь, в каком упадке сейчас экономика на Керделмаре? Сколько рабочих мест можно было бы создать, скольких детей спасти от голодной смерти!
— Верно, — согласился Бауэр. — Надо будет это обсудить с правительством Керделмара. На днях займемся.
Наш разговор прервал грохот падающего железа, раздавшийся из тренажерного зала, и вопль Пряника: «Ка-а-ак… же ты не прав, Пузырь!»
Через несколько секунд дверь тренажерного зала распахнулась и оттуда вышел прихрамывающий Пряник. За ним семенил Пузырь. Он весь раскраснелся, шмыгал носом и жалобно причитал:
— Ну ты чего, Пряник? Не сердись, Пряник. Я же не нарочно, честное слово.
— Не нарочно! — Пряник резко развернулся. — А мне что с того, что не нарочно? Знаешь, как больно?
— Так я же не хотел. Ну, не сердись. Хочешь, я себе тоже штангу на ногу уроню?
— Не хочу! Я, знаешь… Я тебе… Я тебя… Все, короче! Я с тобой никогда больше не буду играть!
— Ну, это зря, — вмешался Бауэр. — За что ты его так? Он же не хотел, и ты это сам прекрасно понимаешь. Зачем же ты сразу ссоришься?
— Это неадекватная реакция, — вставил умное словцо Клистир.
Бауэр поморщился, взглянув на него, и проворчал:
— Грубо сказал, конечно, но, в целом, верно.
— А что мне с ним теперь делать? — разорялся Пряник.
— А ты его прости, — неожиданно предложил командор.
— Это приказ? — неуверенно переспросил Пряник.
— Нет, дружеский совет. Тебе же сразу легче станет: вот увидишь.
Пряник исподлобья посмотрел на Пузыря и, немного помявшись, сказал:
— Ладно, Пузырь, я, короче, тебя прощаю.
— Правда?! — воскликнул Пузырь и бросился Прянику на шею.
— Правда! — просветлел Пряник.
— Ну как, стало легче? — спросил командор.
— Стало! Босс, а ты откуда знал, что полегчает?
Бауэр скромно опустил глаза.
— Сам догадался. Мне как кто подсказал. Мысль сама ударила.
— Кэп голова! — восхитился Клистир. — Давай, ногу перевяжу.
— А хочешь, я посвящу тебе стихи, — предложил Прянику Пузырь.
Пряник покраснел.
— Стихи? Мне? Это как? А получится?
— Конечно получится, — сказал Бяшиш. — Пузырь пишет замечательные стихи.
И тут перед нами появился Кардан. Облачен он был, не много не мало, а в RZ-95 — тяжеленный, весящий около полутонны скафандр высшей защиты. Завывая серводвигателями, с трудом передвигающими скафандр и уставившись на нас слепыми объективами видеокамер, Дон неуклюже шел по центральной аллее. Наконец, он остановился посреди свободного пространства перед большим фонтаном, вращая по сторонам своим мощным шлемом. Его лица видеть мы не могли. В руках он держал мощный армейский бластер, направленный прямо на нас.
Командор смущенно кашлянул и поправил плечико майки.
— Дон, — неуверенно проговорил он, — ты чего это, а? Случилось что?
— Случилось?! — с издевкой пророкотал голос Кардана из динамиков скафандра, а дуло излучателя угрожающе задергалось. — По-моему, это у вас что-то не так. Или я не прав? Ребята, да вы в своем уме? Что вы делаете? Катаетесь на велосипедах, я смотрю! Рисуете, лепите, вырезаете! Занимаетесь сельской самодеятельностью! Устраиваете хоровое пение! А что вы на себя напялили, а? Откуда это все? Где этот сраный робот и кто он, вообще, такой? Почему вы не возвращаетесь на «Голландец»? Я не узнаю вас!!!