О богах, шакалах и детях
Шрифт:
— Ну ты-то должна понимать! — он разворачивается ко мне, с трудом удерживая равновесие. — Они любят не того, кто я есть! Они не знают, кто я! Вот он — духовник кивает на Эцагана, который стоит, опустив руки, и сам чуть не плачет. — Он пришёл ко мне, думая, что я такой крутой и великий, что он найдёт во мне поддержку и наставление. Подумай! Во мне! А я дерьмо и ни на что не гожусь! Так пусть он об этом знает!
— Ты идиот, — тоненьким голосом выдавливает Эцаган. — Я к тебе пришёл, потому что у тебя был такой
Алтонгирел вытаращивается на него. Я закрываю глаза ладонью. Право слово, немая вроде бы одна Айша, а поговорить не может никто.
Азамат оказывается самым разумным. Он звонит Киру и спрашивает, не видел ли тот Айшу.
— Конечно видел, — доносится голос ребёнка из телефона. — Вот она рядом сидит. А что, уже можно идти домой? Ритуалы кончились?
— Погуляйте ещё немножко, — вздыхает Азамат.
Алтонгирел рушится на диван, как вода из ведра. Упирается взглядом в пол.
Эцаган, шмыгая носом, осторожно подсаживается с краешку.
— Ты правда меня прогоняешь?
Алтонгирел косится на его носки, потом на мои.
— Лиза, объясни ему.
— Сам объясни, — фыркаю я. — Ты тут уже столько наговорил, что терять нечего. Расскажи ему всё, и пускай сам решает, нужен ты ему или нет.
Алтонгирел снова косится на Эцагановы носки. Голубенькие, под цвет диля. С надписью "просто сделай это".
Видимо, надпись его убеждает.
— Я убил свою мать, — пропадающим голосом произносит он.
Я поджимаю губы: пояснять он явно не собирается.
— Давай называть вещи своими именами, — предлагаю я. — Ты оставил её умирать.
Слева от меня движение — это Азамат садится рядом с Алтонгирелом и кладёт ему руку на плечо.
— Я знаю, как она с тобой обращалась, — тихо говорит он. — Она тебя довела. Это не твоя вина.
Выйдя из первоначального ступора, Эцаган поднимает брови.
— Ты поэтому так повернулся на том, чтобы пристроить Айшу?
— Повернулся?! — фыркает Алтонгирел. — Ты что, не понимаешь? Это, вожможно, единственный мой шанс в жизни сделать что-то хорошее взамен… Тем более, она девочка! Я убил одну женщину, я должен спасти другую!
— Хвала богам, — вздыхает Эцаган. — Я уже шакал знает что думал, отчего тебя так надирает взять её в ученицы.
— Ты думал, я позарился на девчонку?! — с неподдельным отвращением цедит Алтонгирел. — Меня тошнит от одного вида женщины! Я когда смотрю на женскую грудь, я только думаю о том, как она колыхалась у матери, когда она хрипела, чтобы я позвал целителя.
Эцаган смотрит на него с незамутнённой жалостью.
— Бедненький мой… — и гладит по щеке. — Теперь я всё понимаю.
— Ты понимаешь, что я не могу быть для тебя достойной парой? Ты красивый благополучный мальчик, как с картинки. Тебе нужен кто-то такой же. А не я, с моими бедами
— Как раз ты-то мне и нужен, — тихонько возражает Эцаган. — Я именно что как с картинки, без подписи и без смысла. Я долго искал, куда бы пристроить свою жизнь, чтобы от неё был хоть какой-то толк. И нашёл тебя.
Я тихонько привлекаю внимание Азамата, и вместе мы на цыпочках выходим в коридор. Он переводит дух.
— Думаешь, они помирятся?
— Боюсь сглазить, но… Если Эцагана интересует не гламур, а наоборот, то не вижу, почему нет. Если уж он до сих пор терпел Алтошины выходки…
— Я, кстати, и сам думал, что его в Алтонгиреле привлекает, как ты выражаешься, гламур. Хотя уж я-то мог бы заметить… Ты сама-то как? Не обижаешься, что я его простил?
— А мне-то чего обижаться? Эта курва очень постаралась вырыть себе могилу. Другой вопрос, что такие дела должны решаться в суде, а не травмировать человека на всю жизнь. Но, насколько я понимаю, в муданжском законодательстве нет статьи за домашнее насилие?
Азамат раздувает ноздри.
— Я создам прецедент.
— В смысле?
— На Судном Дне. Попрошу Эцагана раскопать и привести на суд семью с подобными проблемами. Думаю, будет несложно, тем более, что он сейчас очень высоко мотивирован. Разберу по косточкам и вынесу вердикт. Чтобы знали, что отныне это наказуемо.
— Ты только не торопись, а то Эцаган со своей мотивацией тебе полпланеты приведёт.
— Я дам ему остыть немного, — кивает Азамат. — И себе заодно. И чтобы никто не провёл параллелей между испытанием Алтонгирела и внезапно поднятым вопросом домашнего насилия. Ладно, пошли, что ли, в кухню, к Хосу. Да и Киру уже пора возвращаться.
— А что Хос делает в кухне? Он же вроде у себя в комнате был?
— Он на нервной почве опять проголодался, к тому же на кухне запахи нестрашные, — усмехается муж, добывая телефон.
Хос на кухне занят, он сидит на подоконнике в кошачьем обличье и внимательно следит за снующими под окнами машинками, время от времени пытаясь схватить их лапой, как будто это букашки на стекле. Телохранители по обеим сторонам от него переглядываются и давятся смехом.
— Хос, ты чего? — усмехаюсь я. — Там же стекло!
Он оборачивается, радостно поднимает уши и превращается, одновременно спрыгивая с подоконника.
— О, вы пришли! А что это за штуки там?
Азамат пускается в объяснение, что такое машина и зачем она нужна. Через несколько минут подгребают Кир с Айшей, припорошенные снегом.
— Где вы были-то? — спрашиваю.
— У моста на тарзанке, — пожимает плечами Кир. — Я просто подумал, нам лучше не мешаться под ногами…
— Ты, в общем, был прав, но мы Айшу потеряли. Алтонгирел уже собирался идти её искать лично, а ты видел, в каком он был состоянии.